#Ихтамнет - стр. 3
Шурик начал бросать распоряжения, заставляя рассыпаться отряд на подгруппы. Расползались по распадку, занимая позиции. Доложились, замерли. Как только скрылось солнце, когда глаза начали различать только бесцветные силуэты, Корней со своей тройкой рванули через дорогу и оседлали обочину над канавой. Начали работать – четко и слаженно, без единого лишнего движения, ловко и без усилий. Усадили увесистые «банки». Наконец тройка вернулась в два прыжка. Корней остался. Зашарил руками вокруг себя, потом махнул: показалось. Вдруг оглянулся, показалось, что даже сейчас, в полночной тьме, загорелись белки глаз и утонули в голубой поволоке. Задорно. Он кивнул и склонился над миной. Лишь торчат лохматые космы и острые напряженные плечи. Секунды, вслед – минута…
Банг!.. Лопнул со звоном черно-оранжевый пузырь. Надежда подкидывала строчкой «все хорошо, все хорошо, все хорошо», но опыт знал: пиздец. Это слово грохотало с каждым тактом обезумевшего сердца. Белое лицо Марвела и багровое рыло Михалыча. Шурик сжимает челюсти – сейчас треснут. Три силуэта стрелой вздымаются над обочиной, чтобы ринуться под опадающий пыльный гриб. И трубный рев Шурика:
– Стоять! Стоять, блядь! Вторая на задержке! Лежать!
Упали. Михалыч включил часы, через пять минут кивнул:
– Внимание.
Жахнуло. Глухо, сквозь вату. Михалыч встал и, не оглядываясь, приказал стальным голосом:
– Марвел, Прибор – пошли.
– Я иду, – известил Антип.
– И Антип, – согласился Михалыч. – За мной. Остальные на месте. В эфир – ни звука!
Они стояли полукругом над обезглавленным телом. Спина бугром, грязный силуэт боевой рубахи, рука вывернута – комок плоти, упакованный в форму. Кровь черно-бурая, перемешанная с пылью и тротилом. Головы нет. Антип шагнул налево и коснулся мыском ботинка чего-то похожего на валун.
– Здесь. – Антип присел на корточки, перевернул голову лицом к себе. – Улыбается Корней.
Михалыч лишь продолжил изучать окружающее пространство. Рука-культя в кармане, в другой фонарик.
– Пиздец. – Шура, запрокинув лицо, втянул в сморщенные легкие весь атмосферный столб. На выдохе горько подчеркнул: – А ведь не уехали еще.
– Не уехали, – согласился Михалыч. Культяпка вылезла из кармана и похлопала Марвела по плечу. – Да, Паша. Да-а.
Протяжное «а-а» заструилась над поникшими головами бесконечным многоточием. Михалыч умел ловко расставлять многозначительные акценты.
Февраль 2018
Черный силуэт – дрожащее пятно в низком чернильном небе. Мерцают лопасти. Длинная струя огненного пунктира обильно поливает землю. Через три-четыре секунды до них докатывается рык оружия. Р-р-р-р-р-р. Рывок из-под земной пелены камушков и мусора к брошенному пикапу союзников. Чернеют ломы стволов ЗУ8. Пустые ложементы. Распахнутые двери. Михалыч, несмотря на возраст и шарообразную фигуру, успевает первым. Падает седалищем на кресло наводчика.
– Сейчас, пацаны, сейчас. – Пробует маховики наводки. Прибор проверил бэка.
– Полная.
Лязгает крышка короба. Шура уже в соседнем кресле, вцепился в вертикальную наводку. Небо снова опрокинуло ленту огня. В контуженой башке лопается колокол, но прицел гонится за дрожащей темнотой. Снова огненный шквал, лава отражается от земли и рассыпается по небу расплавленными каплями металла. Потрескавшиеся губы упрямо двигаются.