Их любимая собственность - стр. 15
Соберись, Лина. Просто нужно получить больше информации, сохранить рассудок и сбежать вновь. Желательно утром. Или лучше дождаться этого Лестата и попросить политического убежища? Что там брюнет сказал? Если он узнает, откуда я взялась, казнит Астарта!
Моя свобода — смерть вампира. Пусть красивого, порочного, но всё же вампира. Будет знать, как похищать девушек из чужого мира.
Только вот они ведь могут меня спрятать, и тогда Лестата я не встречу. Значит, поиграем по их правилам. Сделаем вид, что внушение работает. А если прикажет переспать с ним? Или… Так, стоп, не думаем о развратном. Астарт сказал, что дождётся, когда я сама приду к нему, без яда. И внушать не хочет ничего. Значит, верит в своё обаяние? Ха! Стокгольмский синдром — чушь! Я в него не верю и, как только появится возможность, сбегу!
Программа минимум определена.
Смыв пену и промыв волосы несколько раз, выбираюсь из остывшей воды. Обтираюсь пушистым полотенцем, что стопочками уложены на тумбу, и, обернув телеса, выхожу. Так. А во что мне одеться? Опять в грязную свою одежду? Замечаю на кровати платье и кривлюсь. Тёмно-красное, с корсетом и глубоким декольте. Чёрные туфли на шпильке лежат рядышком.
За неимением другой одежды приходится облачаться в эту доисторическую роскошь. Правда, корсет завязываю не так туго — неудобно это делать самой, да и воздух мне всё же необходим. Белья нет. Теряю пару минут на стирку своих трусиков и выскакиваю в коридор.
Цокот каблуков бьёт по нервам. Стараюсь заглушить их, ступая на носочках. Но устаю и, плюнув, спускаюсь в холл.
— Пунктуальная, — хмыкает Астарт, лениво привалившись к косяку между комнатами. — Проходи.
Гостиная тоже мрачная, каменная и прохладная. Передёргиваю плечами, бросив взгляд на холодный камин. Замечаю рояль, чёрный, лакированный. Интересно, кто из них играет на нём? И, наконец, замечаю каменный стол. Длинный, прямоугольный.
Во главе стола уже сидит брюнет. Лениво осматривает меня и крутит в бокале бордово-красную жидкость. Вряд ли вино. Наши глаза встречаются. Он пугает меня больше, чем стоящий за спиной блондин. Вздрагиваю от прикосновений к холке.
— Не двигайся, — опаляет дыхание ухо. А после веревочки корсета трещат от силы натяжения.
Хватаю ртом воздух, задыхаюсь. Сейчас умру. Грудь в чашечках поднимается, почти что выпрыгивает. И меня всю вытягивает. Брюнет смотрит, не отводит глаз, и в них загорается что-то тёмное, порочное. Закончив со шнуровкой, Астарт целует в шею, вызвав очередную дрожь, и мягко толкает вперёд.
Стол заставлен яствами. Сырные и мясные закуски, салаты и хлеб. Дождавшись, когда я займу стул рядом с брюнетом, Астарт перемещается на другую сторону и садится прямо напротив меня.
— Харен! — бросает брюнет в сторону неприметных дверей. И к нам тут же выходит мужчина.
По позвоночнику стекает ледяной пот, сердце немеет от одного вида этого Харена. Худой как жердь, бледный как мертвец. Он передвигается, будто плывёт над полом. Расставляет блюда с тележки, которую катил. Когда он склоняется ко мне, чтобы поставить тарелку, закрытую колпаком, отшатываюсь. В нос бьёт запах сырой земли, эта сырость пробирает все внутренности. Беспомощно кидаю взгляд на Астарта, он цепко следит за мной и улыбается. Будто ему нравится мой страх.
— Харен. Это Каролина, — представляет меня белобрысый. —