Их кукла. Враги моего отца - стр. 14
— Мы останемся здесь, — подтвердил он. — Тебе не нужно ничего делать. Просто веди себя спокойно. Ешь. Спи. Не задавай лишних вопросов.
Он сказал это так буднично, что я чуть не рассмеялся. Как будто речь шла о пересадке комнатных растений.
— А если я… — начала она снова, но я хлопнул ладонью по столу.
— Да заткнись уже, Лана! — рявкнул я. — Дай тебе шанс выжить — так ты ещё и голос подаёшь.
Она замерла. Сжалась. Рафаэль снова вмешался, уже тише:
— Не ори.
Я фыркнул, откинулся на спинку стула и уставился на Лану, которая сидела, прижав плечи, будто хотела стать невидимой.
— Короче, принцесса, — протянул я. — Живём тут. Ты — молчишь, готовишь и не лезешь. Вопросы решают взрослые.
Я подмигнул ей. Рафаэль — молчит. Он не смеётся, как я, но одобряет. Я знаю.
И я знал ещё кое-что: Если эта девочка хочет выжить, ей придётся учиться слушать.
Она вела себя тихо. Чертовски тихо. Вот сидит, пьёт воду, будто не в аду. Будто её не держат двое бандитов, и один из них — я — только и смотрит, как с неё соскользнёт футболка.
И это бесило.
Потому что Лана была… чертовски сексуальна. Не вульгарно. Не специально. А вот так — по-глупому чисто. Когда даже не понимает, как на неё смотришь.
Мокрые волосы. Кожа с румянцем. Узкая талия, которую я бы сжал одной рукой. Как она отводила взгляд, как дышала, как боялась. А страх — он пахнет. Он делает девушку мягкой, податливой. Живой.
И я, будь я другим, давно бы уже… Но, сука, я не идиот.
Рафа меня сразу предупредил.
— Только тронешь — сам тебя в бетон закатаю.
Вот и весь разговор.
Я не джентльмен. Никогда не был. Если баба нравится — беру. Но Раф... С ним лучше не играть. Особенно когда он взаправду злой.
А он злой. Сейчас. Потому что мы в дерьме по уши. Потому что её папаша всех подставил. Потому что нас чуть не похоронили.
И теперь эта маленькая Лана, с трясущимися руками и глазищами на пол-лица — единственный рычаг.
Я могу смотреть. Фантазировать. Даже злиться, как подросток, что она нас держит на крючке. Но не трогать.
Пока. Пока Раф сам не скажет, что она — больше не святая.
С Рафом мы всегда всё делили. Баб. Деньги. Проституток — особенно. Было весело, было просто. Одна ночь — и до свидания.
Мы знали правила. Никто не влюблялся, никто не жалел. Мы — не те парни, что дарят цветы и спрашивают, как прошёл день. И вот теперь — эта Лана. Тихая. Молчит. Не строит глазки. Не подкатывает. Даже не просит. Именно поэтому она лезет в голову.
Но что бесит — так это её взгляд. Когда она переживает. За этого своего отца. Отец, который слился, как последний трус. Оставил её. Не дал нам то, что должен был. И теперь она дрожит не из-за страха за себя, а за него.
Это меня просто выворачивало.
Потому что мой меня ненавидел. Так, что у меня ребра хрустели, как спички. Потому что мать… Мать, сука, просто ушла. Оставила меня с ним. С тем алкашом, который называл меня "ошибкой" каждый раз, когда я заходил в комнату.
Я свалил сам. Шестнадцать лет. Босиком, без рубля, но свободный.
И вот теперь эта девочка с глазами, как у щенка, страдает по папочке, который кинул её ровно так же, как кинули когда-то меня. И всё равно любит его.
Глупая. Слишком глупая, чтобы понять, что мир не про любовь. Мир про силу. Про тех, кто выживает.
Я сжал кулак, чувствуя, как ногти впиваются в ладонь. Она слабая. Но почему-то не сломалась. И от этого… я злюсь.