Игры на грани. Испорченный - стр. 23
Все три пары глаза таращатся на меня. Одни со злобой, другие с недоумением. Проклятье!
— Ну я забегала буквально на пару минут на тренировку. Ромке нужно было кое-что отдать, — несу какую-то околесицу.
— Да? — подозрительно на меня косится Марк. Смотрите-ка, тоже две несчастные извилины зашевелились. И, разумеется, в самый неподходящий момент! — Что-то я тебя не заметил.
— Конечно не заметил, на вас тренер как бешеный орал, — быстро нахожусь.
— Эх, жаль… Пропустил такую красоту. Я был бы не прочь на тебя отвлечься, Одуванчик, — с плутовской улыбочкой подмигивает мне Марк.
Клюев громко фыркает, а я продолжаю улыбаться. Краем глаза замечаю, что Рома как-то задумчиво на меня поглядывает, отчего под ложечкой начинает неприятно сосать.
— Ты на каждую вторую не прочь отвлечься, Кузнецов, — вставляет свои пять копеек Рома.
Каждую вторую? Вот кем он меня считает?
Впиваюсь в этого гаденыша колючим взглядом, но ему плевать. Во-первых, он за рулем, а во-вторых, когда замечает мое недовольство в зеркале, только вопросительно вскидывает бровь.
— Меняю всех на одну Одуванову! — смело заявляет Марк, закидывая наглую руку мне на плечи.
— А мое мнение учитывается? — подаю голос.
— Естественно! — кивает Марк, пропускает мои кудряшки сквозь пальцы, завороженно на них пялясь, и, прочистив горло, произносит: — А ты против, Одуванчик?
И, клянусь, понятия не имею, какая вожжа попадает мне под хвост, но я выдаю:
— Не против!
Воздух вдруг сгущается. Почему-то становится напряженно и неуютно. Машина резко набирает скорость, и Клюев с ироничным смешком выплевывает:
— Смотрю, ты коллекционируешь хоккеистов, Златинда? Зря, они не отличаются постоянством.
— И ты тоже?
Мой вопрос повисает в воздухе. И, очевидно, Клюев скорее себе руку отгрызет, чем ответит. К счастью, у него есть не в меру болтливый друг.
— Он постоянен только в том, чтобы страдать по своей Плюшке. Он не занят, но его сердце занято, — в словах Марка слишком много пафоса и драматизма, как по мне. — А вот я, между прочим, открыт для всего!
Плюшке? Страдать? Клюев страдает по девушке? В лесу волки сдохли, что ли? И почему, черт побери, от этой новости портится настроение? Я должна радоваться, что есть все-таки девушка на этом белом свете, которая поставила этого засранца на место, но вместо этого ощущаю тоску.
— Я ни по ком не страдаю, — буквально рычит Рома, чем выдает себя с потрохами.
— Ага, конечно, — кивает головой Марк, мол, так мы тебе и поверили.
Всю оставшуюся дорогу до дома Кузнецов клеится ко мне, Тема с кем-то увлеченно переписывается, поэтому даже не обращает внимание на подкаты своего товарища по команде. Клюев источает один негатив. Клянусь, он даже лишит злобно. Того гляди, и из ноздрей пар пойдет. А я играю в милую дурочку, при этом все дальше отсаживаясь от Марка, который, похоже, задался целью залезть мне на голову. В общем, дорога до дома проходит «весело».
— Приехали, — мрачно обрубает Клюев, прерывая треп Кузнецова.
— Уже? — наконец-то оторвавшись от смарта, удивленно спрашивает Тема.
Уже? То есть, он не считал секунды, когда этот ад закончится? А с чего бы, спрашивается? Не ему же всю дорогу на пытались запудрить мозги сомнительными комплиментами.
— Ага.
— Спасибо, парни! Выручили!
Тема пожимает ребятам руки, выходит и открывают мне дверь заднего сидения.