Игры любвеобильных фей. Рай в неглиже - стр. 64
Здесь Лисица снял с себя наушники и тихо спросил у Киры:
– Ну?
– Я тут спрятала одну вещь.
– Что это за вещь? Что ты нашла?
– Подожди. Сейчас сам посмотришь.
Кира наклонилась и пошарила рукой под крапивой.
– У-уй! – тихонько взвыла она, обжегшись травой. – Кусается.
– Кто? Кто кусается?
– Крапива.
– А зачем же ты в нее полезла?
– Затем… Затем, что вот!
И Кира показала газетный сверток Лисице.
– Что это? – еще больше удивился приятель. – Где взяла?
– В вещах у Сони.
Говоря это, Кира разворачивала слои газетной бумаги, потроша сверток. Соня постаралась получше завернуть содержимое, и Кире приходилось снимать бумагу слой за слоем, как капусту на голубцы. Наконец последний лист упал на землю, и Кира увидела деревянную прямоугольную доску. На ощупь доска была гладкая и приятно пахла. Запах был какой-то очень знакомый, но что это такое, Кира никак не могла вспомнить.
И тут у нее над плечом вспыхнул свет фонарика. Лисица тоже захотел полюбопытствовать.
– Икона! – ахнул он. – Похоже, старинная.
Теперь и Кира видела большие печальные глаза и светлый лик Божьей Матери, взирающий на нее из темноты. Икона была покрыта густым слоем копоти. Одежда и фон совсем были скрыты под ним, но вот лик и руки Матери, а также головка Младенца были гораздо светлей. Их можно было хорошо рассмотреть даже в неверном свете карманного фонарика.
– Откуда это у тебя? – прошептал Лисица. – Какая красота!
– Говорю же, нашла в вещах у Сони.
– У Сони? Она верующая?
– Не сказала бы. Не помню, чтобы Соня хоть раз говорила о том, что ходила в церковь. По-моему, она даже некрещеная. К примеру, тетка Настасья ярая атеистка. До сих пор считает, что мир материален, а Бога придумали церковники, чтобы выкачивать деньги из темного и малообразованного народа.
– Ну, народ не такой уж и темный. А что касается этой иконы… Откуда она могла взяться у Сони?
– Может быть, ей Андрей дал? Помнишь, я тебе рассказывала, что он забрал икону у какого-то деревенского мальчишки. Может быть, это как раз она и есть?
– Вполне возможно, – задумчиво пробормотал Лисица и прибавил: – Слушай, спрячь-ка ты ее, пока суд да дело.
– Да, спрячь… А куда?
– Обратно в крапиву.
Но Кире по какой-то причине очень не хотелось этого делать. Умом она сознавала, что иконе лучше пока что полежать в зарослях жгучей травы, но словно могучая сила не давала ей так с ней поступить. Только Кира протягивала руку с иконой к крапиве, как на душе у нее делалось тоскливо просто до ужаса. А стоило прижать икону к себе, как на сердце снова становилось легко и даже как-то весело.
– Нет, – покачала головой девушка. – Икону я тут не оставлю.
– А как же тогда?
– Спрячу ее у себя. Она совсем небольшая и плоская. Запихну ее себе под одежду, никто и не заметит.
Икона действительно была невелика. Две ладошки, не больше. Наверное, вместе с окладом она была куда монументальнее, но сейчас оклада не было.
– И мне кажется, я даже знаю, где сам оклад, – пробормотала Кира.
Она почти не сомневалась, что если икона та самая, то серебряный оклад Андрей отдал своей жадной тетке Ане. Тетка взяла у племянника оклад на хранение, а возможно, как гарантию его платежеспособности. А вот иконой она побрезговала. Такие охочие до денег люди обычно поклоняются совсем другим богам, иконы им без надобности. А если они их и приносят в свой дом, то исключительно в обрамлении того божества, которому они истинно верны.