Игры капризной дамы - стр. 15
– А вдруг по дороге что-нибудь случится, они подумают, что это попытка освободить заложников, и покончат с ними? – произнес он, думая про себя, что если заложников освободят здесь, то он будет начальником колонии, у которого захватили заложников, но тут же освободили. Если же осужденные вместе с заложниками уедут – он будет просто начальником колонии, у которого зэки захватили заложников.
– У нас нет другого выхода, – сказал прокурор, – это долгий путь, но бескровный…
– Надо попробовать уговорить их не брать с собой заложников, – предложил начальник колонии прокурору, – они вам поверят.
На этот раз переговоры прокурора с Бузой проходили через двери санчасти.
Буза был непреклонен и, сколько ни уговаривал его прокурор оставить заложников, сколько ни гарантировал перевозку захватчиков в Каминский изолятор, стоял на своем. И чтобы поставить все на свои места и еще раз напомнить, кто у кого в руках, сказал:
– Осталось пятнадцать минут.
Это подействовало, и уже через десять минут перед окнами санчасти стоял автозак.
– Отпусти литера, – попросил Буза Шныря. Тот пошел в кабинет, но тут же вернулся.
– Он не хочет бросать женщин.
Хряк, услышав это, поднялся со скамейки, чтобы сделать так, как сказал Буза, но тот остановил его движением руки. Он сам сходил в кабинет, поговорил с Виктором, а потом дал команду Шнырю развязать Семеновну.
Поскольку в зоне все уже знали, что прокурор договорился с Бузой о переброске захватчиков и заложников в Каминск, напряжение и ожидание возможной ошибки со стороны захватчиков прекратились. Пост возле дверей санчасти был снят, и поэтому Семеновну у выхода на улицу никто не встретил. Она немного постояла на крыльце и спустилась по ступенькам вниз.
«А ведь зубы у меня не болят», – подумала она и опустилась на затоптанный сапогами осужденных снег: силы оставили ее…
– Теперь о заложниках, – сказал Внучек…
– Заложники-то нам зачем? – поинтересовался Узякин.
– Он правильно мыслит, – поддержал Внучека комбат, – как они себя ведут и поведут – будет зависеть тактика освобождения.
– Тактика, – скривился Узякин, – грамотные все…
– Парень – человек молодой, ему лет двадцать пять. Он начальник тарного цеха, поэтому его жизнь вне опасности.
– Почему ты так решил? – спросил Узякин комбата.
– Видишь ли, ты имеешь дело с преступниками на свободе, а мы за проволокой. Весь персонал в зоне для зэков делится на чистых ментов и тех, кто носит ментовскую форму, но их функций не выполняет – это мастера, начальники производств, врачи, библиотекари, учителя школ.
– Ну тогда и второй бабе ничего не грозит, – проронил Узякин.
– Дай бог, – ответил не верующий в Бога комбат, – для нее есть иная опасность.
– И эта опасность реальна, если они задумали нечто иное, чем выезд из одной зоны в другую, – поддержал комбата Внучек.
– Ну ты их переоцениваешь, – возразил Узякин, – это обычные зэки, а не представители спецслужб, гы-гы-гы…
– А ты их недооцениваешь, – вмешался комбат, ты посмотри, тут что-то не так, уж очень ловко они действуют, и все у них получается. Старую женщину отпустили, правильно: двух заложников им вполне хватит в дороге. Третий бы только помешал.
– Если они таким образом решили выбраться из колонии, то нам повезло. Но если они, а их поведение это подтверждает, выбравшись из колонии, выдвинут новые требования… Потребуют машину и попытаются оторваться от погони вместе с заложниками, вдруг их сообщники ждут, – сказал Внучек.