Игры Бессмертных - стр. 13
Когда старейшина ушел, Ретт услышал какой-то звук с кровати. Девушка слезала прочь, пытаясь прикрыться покрывалом.
— Лежи. Мы еще не закончили, — приказал Ретт. Она глянула на него — в глазах стояли слезы — и покорно легла обратно, всхлипывая очень тихо, человек бы не услышал, но Ретт не был человеком.
— Тебе больно? — Ретту вдруг стало любопытно.
— Нет, ваша светлость.
— Тогда почему ты плачешь?
— Простите, ваша светлость.
Ретт подошел и хотел погладить ее по спине, чтобы ощутить бархат кожи, но она дернулась и сразу замерла. Она не желала его прикосновений. Ничего она от него не хотела. И Ретту стало… не по себе. Обидно даже. Он разве был жесток? Он заплатил и не был с ней груб.
— В чем дело? — наследник волчьей стаи, сын графа, выросший среди одних мальчишек, искренне недоумевал. — Разве это так больно?
— Н-нет, сэр. Простите…
— Тогда что? У тебя есть жених?
— Нет, сэр.
Ретт понял, что кроме этого ничего от нее не добьется. Но ему все равно хотелось повторить снова, и он повторил, теперь уж сам, без контроля. Он думал, что будет лучше, что может быть она таки загорится вместе с ним. Волчицы, говорят, всегда хотели своего волка… Но ни черта подобного. Девчонка лежала себе бревном, жмурилась и кусала губы.
Он решил тогда, что ему попалась какая-то бракованная девчонка, и только. Но история повторилась со второй и с третьей… А потом Ретт уехал в военную академию, где с подачи сослуживцев он живо уяснил разницу между дрожащей купленной девственницей и опытной, желающей тебя женщиной.
Его последний секс был больше года назад — на пьяной солдатской пирушке после возвращения с Батурской компании. Ему было девятнадцать, и кровь бурлила в жилах. Кто-то привел шлюх. Капитанские эполеты и звезды за отвагу сделали его героем дня, так что ему досталась самая симпатичная и юная. Блондинка... Ретт млел от светловолосых. Сам был брюнет как и все в роду Шефердов, и это отличие, видно, будило в нем что-то. Не такая как мы... чужая... Все пили волчий самогон, семидесятиградусное убойное пойло, от которого даже оборотни пьянели, а люди умирали. Курили варнскую горлодерку, траву, расслабляющую и тело, и мысли. Словом, веселились, как веселятся те, кто чудом избежал смерти.
Ретт выпил немного, вернее, тогда ему казалось, что немного. На его коленях сидела красивая девушка, он был обласкан славой и признан своими братьями по оружию, жизнь была прекрасна. Девушка стала целовать его у всех на глазах, в перерывах Ретт еще пытался продолжать партию в покер, но скоро под улюлюканье сослуживцев девушка утащила его в другую комнату.
Она пахла желанием, и его повело от этого запаха. Он чуял волчьим нюхом — она по-настоящему хотела отдаться ему. Онвпервые чувствовал в женщине желание к себе.
Эта шлюха сама выбрала его и теперь постанывала, вертелась в его руках и жадно ловила его губы своими. Она разделась — белокожая, хрупкая, сладкая… Они завалились на кровать. Она была шлюхой, но ему все равно хотелось, чтобы этот сладкий запах желания цвел сильнее. Он распалял ее, ласкал и заводился сам все больше. Он хотел взять ее, подчинить, сделать своей. В его крови пела волчья ярость и желание доминировать, укрощать самку. Он был сверху, когда впервые взял ее, и все было отлично. Ей нравилось, она стонала и тянула его ближе. А потом он повернул ее на живот, навалился… И все стало так смутно, его глаза заволокло, а запахи, напротив, ударили сильнее. Он помнил только жгучее яростное наслаждение и собственный рык. Нечеловеческий рык.