Игрушка криминального авторитета - стр. 23
— У Самира колики? — хмуро интересуется Осман.
На его суровом, бородатом лице появляется недовольное выражение.
— Вечно ты всё выдумываешь! — фыркает он. - Ты чересчур трясёшься над сыном! Сутками возле него сидишь, на руках постоянно таскаешь! Каждую козявку под микроскопом рассматриваешь! Как раньше богатыри росли?! Без пристального внимания тысячи врачей…
— Конечно, я всё понимаю. Просто уточнила.
— Просто?! Ты просто… чересчур вжилась в роль мамочки. А у тебя, между прочим, есть и другие обязанности. Как хозяйки этого дома и моей супруги! — грохочет его голос по всему залу.
— Разумеется, — соглашаюсь с Османом. Просто потому что нет сил сейчас скандалить с ним.
Все мои мысли сейчас только о Самире. Я извиняюсь перед мужем и направляюсь в детскую комнату. Но муж резко преграждает мне путь.
— Пусть им займётся няня. Иначе какого хера я отваливаю ей столько бабла?! Антонина! — кричит на весь дом. — Живо сюда!
На громогласный крик Османа прибегает перепуганная няня и сразу же занимает место возле кроватки малыша, начиная покачивать колыбельку и трясти погремушками.
— Но он так плачет… — всхлипываю. — Просто сердце кровью обливается!
Я цепляюсь за пальцы Османа. Умоляю его взглядом. Дать мне посидеть с сыночком, обнять его, утешить, прижать к груди. Объятия матери лечат. Любовь и забота — сильное лекарство.
Но Осман стряхивает мои пальцы, а взгляд становится ледяным и безжалостным. Он пронизывает им меня. Пробивает навылет, как острым копьём.
Поражает в сердце и разбивает его на кусочки жестокими словами:
— Ничего страшного. Пусть ревёт. Успокоится. Мужиком вырастет. Закалённым…
И пресекая мои попытки к сопротивлению, Осман вынуждает меня идти за ним.
Он буквально тащит меня как упрямую лошадь на аркане. На тонком запястье остаются следы от его пальцев.
Осман недовольно цыкает, заметив багровые отметины:
— Придется тебе выбрать платье с длинным рукавом!
— Какое платье?! Куда… Зачем…
Боги! Мне всё кажется бессмысленным.
— Ко мне приедут важные друзья. Ты должна составить мне компанию…
Я морщусь: знаю этих друзей. Бородачи соберутся у стола, будут дымить сигарами и цедить дорогой виски, общаться на своём языке. А я должна стоять за спиной мужа и подливать всем угощение.
Живой музейный экспонат.
И рта не раскрыть, и даже по сторонам не поглядеть: иначе признают распущенной девкой…
Но приходится повиноваться. Ведь Осман хочет показать друзьям красавицу-жену.
Это не вечер, а пытка какая-то! Как будто из меня жилы вытягивают… Я с трудом высидела до полуночи. Когда за последним гостем закрылись двери, с облегчением переоделась в домашнее платье.
Нужно было дождаться, пока заснёт Осман, чтобы проведать малыша. Он уже не кричал, уснул…
Уложив Османа спать, я недолго лежала с ним рядом. Потом осторожно встала и на цыпочках побрела в комнату к Самиру. Улыбнулась спящему сыночку, ласково погладила его по щеке, поцеловала тёмные волосики и опустилась в кресло напротив. Посижу немного, полюбуюсь им.
В спящем Самире хорошо проглядывают черты Саида. Сердце снова заныло. Я скучаю по черноглазому дьяволу. Слёзы смачивают ресницы.
Чётко осознаю, что я не смогу так жить. Не смогу… Мне так плохо! Даже хуже, чем когда Лиза, покойница, во главе дома Саида стояла,
Тогда я считала, что живу в плену и что хуже быть не может. Как же я ошибалась… Хуже может быть всегда.