Игрушка для подонка - стр. 11
Оставив Надюшу в школе и пожалев ей хорошего дня, мы с мамой поехали дальше.
— Как Надя себя вечером чувствовала? — спросила я, выезжая на главную дорогу.
— Хорошо. Голова не болела.
— Как думаешь, когда сможем сделать операцию?
Мама тяжело вдохнула, а потом шумно выдохнула.
— Не знаю. — Качает головой. — Перед операцией надо будет сделать еще одно обследование. Врач сказал, что новые анализы покажут более ясную картину.
От тихого, почти безжизненного маминого голоса у меня по спине поползли мурашки.
— Все будет хорошо, — проговорила почти уверено, не отрывая взгляда от дороги. На маму сейчас смотреть я просто не в состоянии. Даже не глядя, знаю, какие эмоции у нее на лице: боль, страх, отчаяние…
— Обязательно. Но знаешь, Алис… Я все чаще думаю, что операция — это ведь всегда риск…
От ее слов во мне, как спичка, вспыхнуло раздражение.
— Жизнь вообще тот еще риск, мамуль, — постаралась, чтобы голос звучал ровно, спокойно, хотя на самом деле испытывала совершенно противоположные чувства. — Что ты предлагаешь? Не делать операцию? Надя ведь ослепнет. И никто не знает, когда это произойдет. Может, завтра, может, через месяц или год. Но это произойдет. Она уже частично потеряла зрение. И эти боли… Ей больно, мам. Очень больно. Мы должны сделать эту чертовую операцию, как минимум для того, чтобы она не страдала от этих ужасных болей и проклятых обмороков.
Под конец монолога мне все-таки не удалось сдержаться, и я с ненавистью выплевывала каждое слово. Вот только ненависть эта была направлена на судьбу, которая так жестоко поступила с маленькой беззащитной девочкой.
С силой сжала рычаг коробки передач и часто заморгала, чтобы не дать слезам пролиться.
Почувствовала мягкое прикосновение к руке.
— Я знаю, Алис… Знаю. И мы обязательно сделаем ей эту операцию. Просто я боюсь.
Улыбнулась, хотя больше всего на свете мне бы хотелось сейчас забиться в какой-нибудь темный угол и громко заплакать. Отчаянно, навзрыд… Но я не могу себе этого позволить.
Не могу быть слабой, когда семья нуждается во мне.
Припарковала машину на стоянке рядом с маминой работой и только теперь смогла повернуться взглянуть на маму.
— Я тоже боюсь, мамуль, — честно ответила, глядя с какой нежностью и заботой она поглаживает мою руку. — Но мы не имеем права сомневаться или отступать. Только мы можем дать ей нормальное будущее. И оно у нее будет. Без всяких болей, обмороков и огромных очков.
— Обязательно будет, — улыбнулась мама, и крепко меня обняла. — Спасибо, Алиса, что ты у меня есть. Я тебя очень люблю.
— И я тебя.
Несколько секунд мы еще крепко обнимали друг друга, даря силу и поддержку. А потом мама отстранилась.
— Я тебе уже говорила, но хочу повторить, — сказала, когда уже собиралась выйти из машины и отправиться на работу. — Ты не должна гробить свою жизнь на благо других. Я не хочу, чтобы так прошла твоя молодость. Студенчество — это здорово. Я хочу, чтобы ты хоть иногда отдыхала. Сходи куда-нибудь с друзьями. Не знаю… Да хоть в кино или на танцы.
— Мам… — С улыбкой, покачала головой.
— Нет. Ты не понимаешь. Это сейчас кажется, что все еще впереди. Что успеется… А на самом деле время летит слишком быстро. И ты оглянуться не успеешь, а время уже безвозвратно ушло. Тебе хоть иногда надо… Эм… Как это у вас сейчас говорят? Тусить? Вот! Тебе надо иногда тусить!