Игрушка для киллера - стр. 2
Где – то через недели две моего тяжкого недуга, меня вдруг осенило, что я совершенно не знаю, как выгляжу. И до смерти перепугав старика, заистерила в лучших традициях каждой женщины, попросив, наконец, зеркало, которого в старой избе не оказалось. Затем потребовала старика описать себя, и услышала неутешительный вердикт: тощая, синяя и страшная. Добавив напоследок мечтательно, что эталоном женской красоты для Петра Фёдоровича являлась неведомая Марфа, из соседнего поселка, пышная, статная баба, с крепкой рукой, и неукротимым нравом.
Единственный факт являлся неоспоримым–я блондинка. О чем свидетельствовали тусклые светлые пряди, висевшие словно пакля, от невозможности принять желанную ванну ввиду своей болезни.
Прошло очень много времени, прежде чем я смогла увидеть свое лицо в отражении воды, заставив деда натаскать ее в ванну. Хотя ванна – это уж сильно громко сказано, так, деревянная маленькая лохань, в которую я прекрасно поместилась. Скрупулезно рассматривая собственное лицо, я пришла к выводу, что вовсе не дурна собой. Широкие аккуратные брови вразлет, зеленые глазищи, точенные скулы, полные красивые губы, тонкий нос, словом, Бог меня не обидел. А отмыв и расчесав свою гриву и вовсе порадовалась за себя. Волосы были мягкими, словно шелк, пышущие здоровьем.
Зима тянулась так бесконечно долго, что казалась ей не наступит ни конца ни края. Когда начали сходить первые снега, я окончательно пришла в себя, поборов слабость и вернув свой прежний, потерянный за время болезни вес.
Вот тогда – то события и стали развиваться. Дед Петя вернулся с деревни смурной и принялся возиться с печью, недобро зыркая из – под кустистых бровей.
–Случилось чего, Фёдорович? – Решилась его поторопить. Дед неспеша растопил печь, натаскал в избу воды, затем дров в поленницу, и наконец, устроился напротив. Я накрыла на стол, доставая из – под полы сало и самогон. Разогрела на печи картофель, нарезала хлеб, терпеливо дожидаясь пока старик махнет рюмку.
Занюхав по старинке рукавом, дед, стал и так и этак рассматривать меня, точно впервые видел.
–Ну? – Теряя терпение рявкнула я.
–Плохи наши дела, девонька.
–С чего бы это? – Не поняла я.
–Как знать, чувствовал, что по твою душу, не хотел события торопить. – Горестно выдохнул дед, наливая себе вторую рюмку. – Почитай, как с месяц уже у Люськи хахаль завелся. Как только по дороге явилась возможность добраться. Видел я его мельком, не про Люську гость, сразу смекнул. Морда во, – дед наглядно продемонстрировал размеры неведомого гостя, – голова, того, без волос совсем. Бритая! – Важно подытожил старик, махнул рюмку, крякнув, прищурив от удовольствия глаза.
–Довеча, отовариваясь у Томки, продавщицы нашей, интерес проявлял, не появлялась здесь девица. Знать, я про тебя ни словечком, как чувствовал. Не с добром пожаловал.
–Почему не с добром? – От услышанного все внутри оборвалось, и заныло. Интуитивно, я была согласна со стариком. Слишком подозрительно. Учитывая то, что кто–то очень хорошо приложился к моей голове, опасаться все же стоило.
–Поутру Прохор отправился на дойку, так нос к носу и столкнулся – то с Люськиным хахалем. Знамо, что вынюхивал, не прячет кто девку в сараях. Благо моя изба на отшибе стоит, не добрался ещё сюда мордоворот, ирод проклятый.