Игрок - стр. 5

– Говорю тебе, – по-прежнему спокойно заметил Коркоран, – что на свете можно жить, даже имея врагов. Но до определенного предела. Я давно перешел эту границу, можно сказать, что украл у самого себя последние пять лет своей жизни. Ну и что же, когда придет мой час – когда кто-то один выстрелит мне в спину или, – горделиво добавил он, – мне придется столкнуться лицом к лицу с целой толпой, надеюсь, что они, по крайней мере, сделают для меня то, что я готов сделать сейчас для тебя.

– Что же именно?

– На каждые двадцать врагов у меня, возможно, найдется один друг. И мне, вероятно, захочется каждому из них, в знак моего расположения, кое-что послать. А кто твои друзья, Бристоль? Что бы ты хотел им передать в знак своего расположения?

– Друзья? – отозвался Бристоль. – Да мои друзья только пожмут плечами, когда узнают, что я отдал концы. Друзья? Что мне было с ними делать? Болтать обо всяких глупостях?

– Значит, у тебя нет друзей? – мягко проговорил Коркоран. – Но ведь есть же, наверное, семья, какие-нибудь родственники?

– Никого. Родители давно померли, жена – через год после того, как мы поженились. Никого у меня нет.

– Ни друзей, ни родных? Никого на свете, кто будет о тебе вспоминать, когда тебя не станет? Господи помилуй, Бристоль, подумай хорошенько, вспомни!

– У моей жены был сын, – проворчал Бристоль. – Живет он сейчас в Сан-Пабло, если только этот рыжий пащенок куда-нибудь оттуда не двинул. Вот он, возможно, и помнит, мне не раз случалось задавать ему хорошую трепку. Можешь найти его и передать, что мне больше никогда не придется его колошматить. – Губы его раздвинулись в широкую гримасу, а потом лицо свела судорога и он схватился за грудь. – Скоро мне конец, – чуть слышно прошептал он.

– Верно, очень скоро, – не стал возражать Коркоран.

– Послушай… – едва выдохнул Бристоль.

– Что?

– Да эти разговоры насчет ада и рая. Ведь такие господа, как ты, наверное, в это не верят? А, приятель?

– А ты сам-то веришь?

– Я плохо вижу, у меня все в тумане. Дай мне руку, сделай милость.

Коркоран встал на колени прямо в пыль и взял в свою руку тонкие сильные пальцы умирающего.

– Как темно, – выдохнул Бристоль, глядя прямо перед собой широко открытыми глазами. – Так вот, об этом деле. Право, не знаю, что и думать. Что, если бабы и детишки говорят правду? И Санта-Клаус есть на свете, и все другое? Ведь если это правда, – сколько мне придется платить, страшно представить! Ты ведь не думаешь, что это правда, а, друг?

Несчастный смотрел на своего собеседника невидящими глазами. Теперь он просил и умолял, словно нищий.

– Если это правда, – отвечал Коркоран, – то не следует терять надежды, Бристоль. Ты же знаешь, что говорят проповедники: их Бог – это Бог милосердия.

– Проповедники? Это те, что указывают, как попасть на небо? Попы, что ли? Им ведь многие верят.

– Совершенно верно.

– Вот если бы… если бы один из них был здесь. Мог ли бы он указать мне путь теперь… после всего, что я творил?

– А ты бы этого хотел?

– Подумать только, что я засну и больше никогда не проснусь! Подумать только! Превратиться в голый скелет, начисто обглоданный стервятниками! Человек, который говорил, думал, помнил, – как он может превратиться в прах, Коркоран? Как это может произойти?

– А может быть, это и не так.