Игра в правосудие - стр. 28
– Извините, – бормочу и поспешно приседаю, пытаюсь собрать рассыпанное.
Прохожий не ругается, не грозится, лишь наклоняется, тихо крякнув. Поднимает наполовину опустевший пакет и сминает его угол в кулаке, пытаясь заделать прореху.
Смотрю на его руку. Кожа в плотной сети мелких морщин, сухая, тоже чем-то напоминающая бумагу, и такое впечатление, что точно так же шелестит от каждого движения. Линии сосудов рельефно выступают, шевелятся, словно живые существа.
В это время раздается приглушенный хлопок, будто где-то далеко взрывается праздничная петарда. Вздрагиваю и замираю одновременно со стариком – так и стоим, прислушиваясь. Если он пытается разгадать, что это было, то мне мало интересна причина. Я твердо знаю: то была не петарда, и кому-то сейчас явно не до праздника.
Поднимаю с асфальта луковицу, кладу в подставленный мне пакет и еще раз повторяю:
– Извините.
– Ничего страшного, – откликается афроамериканец, пытаясь заглянуть мне под капюшон.
Но я еще сильнее наклоняю голову, даже немножко отворачиваюсь. Не люблю пристальных, въедливых взглядов. Не надо меня рассматривать. Я всего лишь тень. Я посланник, исполнитель и не претендую на великую значимость.
9. Эмберли
Вой сирены стеганул по ушам, сверлом дантиста вгрызся в сознание. Эмберли вскинула голову.
Опять она так сильно задумалась на ходу, что забралась черт знает куда – в район обшарпанных многоквартирных домов для малоимущих, престарелых и прочих, пользующихся жилищными субсидиями. И что ей здесь могло понадобиться?
Если честно, Эмберли даже не смогла толком вспомнить, зачем вообще вышла из дома и куда собиралась идти. Наверное, решила добежать до магазина, потому что в холодильнике опять мышь повесилась. Мамаша с дружком еще вечера выгребли все подчистую, и утром ей пришлось довольствоваться единственным куском хлеба для тостов и остатками арахисовой пасты, размазанной по стенкам банки.
Мимо промчалась неотложка, оглушив очередным тревожным воплем, который резко оборвался, стоило машине исчезнуть за углом, и ноги сами понесли Эмберли следом. Что там происходит?
Возле одного из подъездов уже стояла полицейская машина, и около нее два карабинера непринужденно трепались о чем-то. Эмберли двинулась вперед, поближе, чтобы лучше расслышать слова.
– Парень. Белый. Пару раз проходил по нашим сводкам, но ничего серьезного – мелкое воровство в супермаркетах. Похоже, оторвало кисти рук. Ну, если и не совсем оторвало, то там мало что осталось. Вряд ли удастся восстановить. Сам видел. Будто пальцы через мясорубку решил перекрутить.
Эмберли передернуло, словно внутри сработал щелчок оружейного затвора. Вклинившись в толпу зевак, она стала вглядываться в темное жерло подъезда. Через несколько минут показались парамедики, бережно катящие носилки с прикрепленной капельницей. Пока они укладывали пострадавшего в машину, девушка разглядела его лицо.
То самое! Которое нагло улыбалось ей несколько дней назад с экрана лэптопа. Только сейчас оно было застывшим и безжизненно серым. Из-под полузакрытых век виднелись белки закатившихся глаз в ярко-красной сетке сосудов.
Клептоман. Как его? Майк Уоррен?
Во рту появился привкус тухлого лука. Настолько острый, что Эмберли почувствовала тошноту. Может быть это из-за случайного взгляда на драный пакет с продуктами в руках старика-афроамериканца, который стоял от нее всего в нескольких шагах?