Игра в наперстки - стр. 24
На дуэль это и было похоже. Полковник ни на минуту не пожалел, что взял с собой знаменитого тезку.
Во-первых, секретарь Воронцовой мгновенно принесла им кофе и крошечные, буквально на один укус пирожные и конфеты, явно ручной работы и очень дорогие. Во-вторых, кое-кто скинул маску.
Екатерина и Лев Рассолкин явно были одного поля ягоды, не в плане рода деятельности, а скорее по манерам, воспитанию, стилю поведения. Только Рассолкин был оригинал, а Воронцова скорее копировала его стиль. Игорь же показал себя… Пожалуй, что его можно было сравнить с базарной торговкой. Он сразу полез на психиатра. Кидался обвинениями, спорил, начал переходить на личности, доказывая, что это Рассолкин купил свой диплом, в то время как тот ни слова не сказал о поддельных дипломах своих оппонентов. Екатерина спорила с удовольствием. Она распечатала и отдала Гурову, которого негласно выбрали «судьей» этого спора, формулы и описания всех ее лекарств, потом еще пару раз гоняла свою помощницу за водой, кофе и образцами продукции.
И за все это время никто не сказал самого главного.
– А что вы делаете здесь сегодня? Вы давно знакомы? – поинтересовался Гуров, когда возникла пауза. Рассолкин взял распечатки и стал смотреть формулы и описания лекарств, а Екатерина выложила на стол коробочки с образцами своих «чудодейственных снадобий».
– Да, мы с Игорем собираемся пожениться, – чуть рассеянно отозвалась она, в то время как Игорь, как раз наоборот, раздулся как петух, готовый к бою. Гуров ничего не сказал, но посмотрел на него долгим, серьезным взглядом. Ведь и он, и все, кто находился в этом помещении, все понимали. Бывший театральный деятель был тут совсем не к месту. Если на конвенте он явно играл, импровизировал, старался на публику, то здесь у него не хватало ни шарма, ни лоска, ни внутреннего стержня, который поддержал бы его и не дал настолько ссутулиться. Хотя… Гуров вспомнил, как тот быстро и легко перевоплощался в любого, кого хотел изобразить.
И именно в этот момент Екатерина вдруг уронила чашку.
Она потянулась за кофе, взяла в руки чашку, и вдруг рука задрожала, а чашка упала на пол. Почему-то все, даже Гуров, завороженно смотрели, как легкая, цвета топленого молока чашка падает на пол, и кофейное пятно расползается по платью, обивке дивана и паласу, мгновенно впитываясь. Гуров отреагировал быстрее всех. Когда Екатерина коснулась пальцами виска и попыталась что-то сказать, он уже звонил главврачу госпиталя и вызывал «Скорую» оттуда, пояснив, что у них, похоже, еще один случай отравления.
– Да нет, что вы, мне просто немного не по себе, – Екатерина пыталась что-то сказать, но тело было против. Она обмякала в кресле, явно переставая чувствовать руки и ноги, даже мышцы лица расслабились и как будто стекали вниз.
Рассолкин уже был рядом. Первым делом он взял со столика бутылку воды, открутил крышку и, наклонив голову женщины вперед, начал лить ей воду за шкирку блузки. Он лил воду тонкой струйкой на выпирающий от наклона головы шейный позвонок, так, чтобы часть воды стекала по позвоночнику вниз, а часть вперед на грудь.
– Помогите ей встать, – скомандовал Рассолкин, – и дайте еще бутылку воды.
Игорь открыл вторую бутылку, а Гуров помог женщине подняться. Ей явно стало чуть лучше, и она почти стояла ровно, опираясь на полковника, когда Рассолкин, вежливо извинившись за такое вмешательство в ее личную жизнь, оттянул пояс юбки и вылил воду так, чтобы она попала на бедра.