Игра в крестики - стр. 10
Безопасник с детьми переходили из одного зала в другой, рассматривая экспонаты. Вот огромный, в половину зала, компьютер, наполненный десятками тысяч стеклянных вакуумных ламп, которые перегорали по несколько штук в день, потом – созданный всего через десять лет мини-компьютер на транзисторах PDP размером с холодильник и со стоящими рядом двумя такими же «холодильниками» с большими бобинами с магнитной лентой, похожими на поставленные вертикально старые магнитофоны. В следующем зале – компьютеры на интегральных схемах, затем скачок в 70-е годы – микропроцессоры. Экспозиция продолжается уже под стеклом: наглядная иллюстрация наблюдения Гордона Мура7 – различные поколения процессоров, каждое с вдвое большим количеством транзисторов. Транзисторы становятся все меньше и меньше, повышается их тактовая частота, что требует все больше и больше энергии, которая, имея возможность лишь перейти в другое состояние (по закону сохранения энергии), выделяется в виде тепла, радиаторы на процессорах не справляются, и следующие экспонаты снабжены вентиляторами, а затем и водяным охлаждением.
Дальше идут стенды с контроллерами, встраиваемыми в бытовую технику. Над ними висят футуристические картинки домов, где десятки относительно слабых контроллеров управляют светом, температурой, музыкой – они встроены в стены, в потолок, их не видно. Они везде, потому что цена каждого – менее доллара. В гараже стоит электрическая машина с автопилотом. «Вы еще будете жить в таких домах», – говорит детям Безопасник.
Но его детям не слишком интересны квадратики из кремния.
– Па, пойдем скорее к роботам.
И они идут в зал, где стоят промышленные роботы: огромные руки, как щупальца железного спрута, вылезают из-за стола и что-то перекладывают, собирают, сверлят. В центре несколько человекоподобных роботов. Пока его дети бегали вокруг роботов, Безопасник присел на лавочку, и до него стали долетать обрывки фраз из дальнего конца зала, где некто пожилой с бородой что-то объяснял высокому молодому человеку в байкерской куртке, с длинными волосами и орлиным носом.
– Воспоминания – это не магнитофонная запись. Они искажаются, утрачивают реальные подробности и обрастают субъективными деталями. Люди могут начать верить в то, чего никогда не было, или напрочь забывать определенные, часто травмирующие события, – говорил пожилой.
Ответа байкера Безопасник не расслышал.
– Разумеется, – кивал пожилой. – Есть способы извлечь то, что память отказывается предоставлять добровольно. Однако иногда это может оказаться не просто болезненным, а фактически невыносимым. Тут необходимы действия, подготавливающие человека не к трагическому известию, а к тому, к чему подготовить невозможно – к крушению мира.
Безопасник неожиданно чихнул – в воздухе Политехнического музея было много пыли, и оба собеседника посмотрели на него. «Будьте здоровы, – сказал пожилой. И неизвестно к чему добавил: – Деструктивные элементы нельзя вырывать с корнем, но нужно отсекать аккуратно и бережно».
Тут Безопасник обратил внимание, что прямо напротив него голова робота – симпатичной девушки. Вдруг голова ему подмигнула, и от неожиданности Безопасник вздрогнул.
В человеческой природе – желание одухотворять неживые предметы (говорят, что особенно в этом преуспели в Японии, где до сих пор живы традиции древнего анимизма, утверждающие, что у каждой вещи свой дух), приписывая им человеческие качества. Безопасник часто наблюдал, как системные администраторы, взаимодействуя со сложными системами, порожденными разумом тысяч замкнутых, избегающих остальных людей, нажимая на кнопки, часто разговаривали с ними, пытаясь понять, чего ждет и хочет от него система. Но если верить исследованиям, неживые предметы, слишком сильно напоминающие людей, вызывают безотчетный страх.