Игра с огнем - стр. 3
Я шмыгнула носом. Обычно я не плачу – просто не позволяю себе, а тут… Может, я не выдержала из-за этой поганой погоды?
– Моя мать, узнав, что я теперь живу не в съемной комнате, а в своей квартире, сказала: «А у Яны до сих пор нет своей квартиры. Она так и живет с нами». И папаша добавил, что Яне нужно покупать новую машину, потому что старую она разбила. А то, что я работаю без выходных, не имеет никакого значения! И то, что мне еще пять лет ипотеку платить, тоже не имеет. Все должно быть для Яночки! Они даже не предложили мне что-то подарить. Не спросили, что мне нужно. Я обойдусь без их помощи, с семнадцати лет обхожусь, но сам факт!
Я со злостью стукнула кулаком по торпеде.
– Она младшая? – спросил белобрысый Андрей.
– На пятнадцать минут. Близнецы мы. И почему говорят, что близнецы – это две половинки единого целого? Мы друг друга терпеть не могли с детства, но наказывали всегда меня. Яночка при взрослых показывала себя ангелочком, все всегда делала правильно, слушалась старших, оправдала все надежды.
– А ты – бунтарь? – улыбнулся гибэдэдэшник, но тут же на его лице появилась печаль. – Как бы я хотел взбунтоваться…
– А у тебя что?
– Бабушка, мама и старшая сестра, – печально вздохнул молодой и весьма привлекательный мужчина. – Я мечтаю от них съехать, но они почему-то уверены, что я приведу жену в нашу квартиру. Я этого не сделаю никогда. Лучше навсегда останусь холостяком. И ссориться с ними не хочется. Они на самом деле меня любят и желают мне только добра. Все делают из лучших побуждений, но…
– А ипотеку не можешь взять? Хотя бы студию купить? Будешь жить отдельно и ходить к родственницам в гости.
– Они будут постоянно ходить ко мне. Не дадут мне жить одному.
«Как родственники могут этого не дать? Хотя мужику не позавидуешь…»
– А давайте сходим к вашей бабке! – вдруг воскликнул Андрей, снова переходя на «вы». Он явно был хорошо воспитанным мальчиком. Бабушкой, мамой и старшей сестрой. – У меня в субботу выходной. Когда и куда я должен за вами заехать?
Характеры у нас с Яночкой оказались разные, хотя внешне мы, конечно, очень похожи. Но я с раннего детства не хотела быть похожей на Яночку. Может, поэтому я и стала парикмахером? Со своими волосами я стала экспериментировать года в четыре – именно для того, чтобы отличаться от сестрицы. И все знакомые нас никогда не путали, несмотря на схожесть лиц. Я делала все возможное, чтобы отличаться! В детстве мама покупала нам одинаковую одежду – я обязательно пришивала к платью «свой» бантик или ленту или что-то отпарывала. Меня ругали, ставили в угол, но потом свое веское слово сказал дед – и мама стала покупать нам разную одежду.
Единственным человеком, который меня по-настоящему любил, понимал и поддерживал, был дедушка Лев Григорьевич. Он уважал во мне бунтаря! Ему нравилось, что я не хочу жить по установленным стандартам, не хочу быть «правильной», не хочу «соответствовать».
В семнадцать лет, сразу же после окончания школы, я съехала из квартиры родителей. Мы с Яночкой родились в этой квартире и до семнадцати лет были вынуждены делить двенадцатиметровую комнату. В другой жили родители. Я съехала – комната досталась в единоличное пользование Яночке, и она так до сих пор и проживает с родителями, хотя, по-моему, могла бы заработать на квартиру, если она такой великий специалист по омолаживанию, как утверждает сама и как утверждают наши родственники.