Игра отражений - стр. 23
– Ты куда-то собрался, брат? Наши гости скоро прибудут.
Роалль нервно оглянулся. Сейчас он вовсе не был похож на воителя и хозяина замка, а смахивал на мальчишку, застигнутого за кражей яблок.
– Ранди…
– Ты не можешь уехать. – Она остановилась напротив, стараясь перегородить ему путь к выходу. – Роалль, мы ведь решили все. Одумайся.
– Ранди, милая, я одумался! Потому и уезжаю. Я не смогу это сделать. Нет, так неправильно, и именно это подсказывает мне и сердце, и разум.
– Разум? Твой разум был согласен со мной еще совсем недавно. Сердце? Оно подчиняется разуму, и так ты сам говорил мне. Чем это назвать, как не трусостью?
Она понимала, что зря обвиняет брата, но стоило задержать его любой ценой.
Роалль вспыхнул.
– Я не трус. Но ты не можешь мне приказать, а я не хочу подчиниться. Твоя затея с самого начала не пришлась мне по душе, и ты это помнишь. Я не желаю становиться центром обмана и интриг, пусть даже это обойдется мне дорого.
– И что же мы скажем Олдхамам?
– Ты скажешь, сестренка, – он обошел ее и легко сбежал по ступенькам во двор. – У тебя лисий язык, Ранди, пусть он послужит нам немного.
– Я в последний раз заклинаю тебя…
Но он уже сел верхом и развернул коня.
– Я не стану лгать, и я не хочу всего этого. Потому я уезжаю. Это была твоя затея, Рангхиль, тебе с нею и справляться… Эй, парень! Открой-ка мне калитку.
– Будь уверен, я справлюсь, – пробормотала девушка, развернулась и пошла обратно. В длинном зале она столкнулась с Йоханом.
– Что же, ворота гостям открывать, госпожа? – сумрачно поинтересовался он. Видать, разделяет взгляды господина и не хочет впускать сюда саксов.
– Да, открывай, Йохан, – безмятежно ответствовала Рангхиль. – И если я не успею спуститься первой, скажи им, что господин Миккельсен сейчас придет, дабы приветствовать их.
Йохан ничего не ответил на данное заявление, лишь проводил госпожу долгим взглядом и тяжелым вздохом. «Все вокруг меня повадились тяжко вздыхать, – думала Рангхиль, поспешно шагая в свою комнату. – Всем не нравится то, что я делаю. Но ведь иного пути нет!»
Альва терпеливо ждала госпожу.
– Достань ту одежду, что хранится в сундуке со львом, – велела ей Рангхиль, и служанка понимающе кивнула.
Гости въезжали в ворота уже спустя несколько минут. Впереди шли два знаменосца, за ними верхом ехал сосед, а далее, в крытой повозке, – его родственница. Ранди видела их из окна комнаты, пока Альва помогала с переодеванием. Йохан, встречающий гостей, поклонился, пригласил их в длинный зал. Все, пора.
Рангхиль повела плечами, привыкая. Она давно этого не делала, и нужно было бы вспомнить как следует, однако времени не оставалось. Девушка вышла из комнаты, медленно спустилась по лестнице и вышла в длинный зал. Гости повернулись к ней. Она неторопливо, красиво поклонилась им.
– Добро пожаловать в наш дом, тэн Кенельм и вы, прекрасная госпожа. Я тэн Роалль Миккельсен, и я счастлив, что вы почтили мой дом своим присутствием.
Ранди смотрела только на Кенельма, хотя в зале находились и другие люди, слуги. Тем не менее, только Кенельм Олдхам мог бы разоблачить ее: люди Роалля, ее люди, никогда бы не подвели хозяйку. Конечно, на мгновение повисла странная тишина, но гости, Олдхам и его подопечная, ничего не заметили. Кенельм согнулся в ответном поклоне, Этель тоже склонила голову. Что ж, следует признать, что юная дева недурна собой, совсем недурна. Даже можно сказать, что она красотка – насколько вообще бледные английские девушки, хрупкие и низкорослые, могут быть красивы. Волосы Этель, тщательно убранные под бархатную шапочку с вуалью, были светлыми, но все же недостаточно, словно природа так и не смогла решить, быть ей блондинкой или всего лишь светло-русой. Огромные глаза – серые, как зимнее небо, взгляд – ясный и безмятежный. Рангхиль подумала, что если бы ее попросили описать Этель одним словом, то это было бы «спокойная». Девушка была юна, но держалась с удивительным достоинством и безмятежностью, словно мир вокруг являлся сном, едва касающимся границ ее разума и чувств. Уж не блаженная ли эта Этель? И не потому ли ее отправили в монастырь?