Игра небожителей - стр. 11

– Я без одежды, – сказал я.

– Прошу прощения. Сию минуту исправлю, – ответил он и пулей вылетел из ванной.

Меньше чем через минуту он вернулся с дорогим и приятным на ощупь бельем, легкими брюками, рубашкой, носками и удобными домашними туфлями.

– Куда прикажете подать кофе? – спросил он, когда я был одет.

– Куда-нибудь на свежий воздух.

– Открытая веранда вас устроит?

– Более чем.

Чем-нибудь к кофе были пирожные, в которые я влюбился с первого укуса.

– Повар достался вам вместе с домом. Он стоит целое состояние и является предметом вожделения и зависти всех соседей, – сообщил Чейз, когда я воспел вслух его творение.

– Передайте ему, что я восхищен его искусством.

– Обязательно передам.

После кофе была экскурсия по дому. Я словно посетитель музея ходил по бесконечной веренице залов, гостиных, малых гостиных, спален… Все это было шикарно и со вкусом обставлено, и все было моим, до тех, разумеется, пор, пока я оставался Виктором Бишопом. Предыдущий владелец дома был фанатиком курения трубок, и от него в наследство мне достались целых три курительные комнаты. Трубки и табак он, правда, забрал, да они мне были и не нужны. Я не курю, и курить табак не хочу даже пробовать. А вот книги из богатейшей библиотеки, как и коллекция вин из погреба достались мне в наследство, благодаря стараниям того же Рэнделла. В погреб я не спускался, а библиотека меня очаровала с первого взгляда, настолько там было уютно: настоящий камин, в каких горят настоящие дрова, удобный диван, стол, кресла и целая куча еще бумажных книг. Плюс достаточно хорошая система климат-контроля, чтобы прекрасно себя чувствовать у камина даже в самый жаркий летний день.

– Пожалуй, я останусь здесь, – сообщил я Чейзу.

– Есть какие-нибудь пожелания?

– Да. Зажгите камин.

– Что еще? – спросил Чейз, выполнив мою просьбу.

– Можете быть свободны.

Оставшись один, я взял первую попавшуюся книгу и углубился в чтение. Это был детектив. Обычно я такое не читаю, но сам кайф от того, что я читаю настоящую бумажную книгу, сидя в удобном кресле возле настоящего камина с лихвой компенсировал убогость содержания книги. Я настолько ушел в чтение, что не заметил, как в библиотеку вошел Чейз, и только второе или третье его покашливание заставили меня вернуться к реалиям бытия.

– Пришли бумаги на подпись, – сообщил он.

– Какие еще бумаги? – не понял я.

– Договор аренды личности. Вы арендуете личность и должность Глеба Валенского. Вот договор, – он протянул мне планшет с договором.

Не знаю кого как, а меня забавляет то, что даже сейчас, спустя 50 лет после того, как бумагой перестали пользоваться, любой официальный документ все еще называют бумагой.

– То есть, подписав это, я официально стану Глебом Валенским, наладчиком прачечных автоматов? – спросил я.

– В частности и им. Аренда не требует поглощения личности, поэтому, будучи господином Валенским, вы продолжите оставаться Виктором Бишопом.

– Лишь бы это не обязало меня на самом деле заниматься прачечными автоматами.

– Об этом можете не волноваться.

– Тогда где я должен поставить автограф?

– Вот здесь, – сказал Чейз и указал на нужную строчку на планшете.

– Это все? – спросил я и, не читая текст договора, поставил под ним подпись.

Будучи Виктором Бишопом, а я подписывал договор от его лица, я не рисковал ничем, как, собственно и он. Мое право подписи было ограниченным, и она имела вес только в рамках первичного договора, по которому я был нанят на работу в качестве Виктора Бишопа.