Игра на своем поле - стр. 30

Водка на столике действительно была, но Гера к ней не прикасался. Он внимательно и спокойно выслушал Сергея, задавая по ходу короткие вопросы. Потом оставил того за столиком в одиночестве и вышел в холл ресторана покурить. Редин пожал плечами, разлил водку по рюмкам и мгновенно уговорил себя пропустить стопку в одиночестве. Потом наступила очередь салата и мясного ассорти. К возвращению Талеева торжественно-строгий натюрморт стола был основательно разорен, зато Сергей блаженно покуривал, откинувшись на спинку стула.

– А что, Гера, там на входе тоже наливают? – подождав, пока журналист усядется рядом, Сергей налил себе еще и поделился: – Знаешь, здесь когда-то водки больше ста граммов на человека не подавали. Но какая же официантка устоит перед блестящими молодыми военно-морскими офицерами, да и от своей выгоды откажется?! В итоговый счет спиртное, естественно, не записывалось. Его оформляли какими-нибудь другими продуктами. Так вот, в «Белых ночах» это были исключительно апельсины. Всегда! Представляешь: оливье, антрекот, селедка и пять кэгэ цитрусовых. За Полярным-то кругом!

– Какой наглый обман! – посочувствовал Гера. – Надеюсь, вы благородно возмущались?

– Ага. Правда, не всегда благородно и в основном по поводу недолива апельсинов.

– Ну и как?

– Всегда шли навстречу. Грузили апельсины бочками…

Гера поднял свою рюмку:

– Тогда и выпьем за вашу счастливую оранжевую юность!

– …и за наше общее безнадежное дело!

Талеев промолчал, опрокинул рюмку в рот и занялся салатом.

– А ведь ты, Гера, в холле курил, чтобы посмотреть, не привел ли я за собой «хвост».

– Какой наблюдательный мальчик!

– Не было за мной никого. Я такими огородами пробирался, что…

– …и умненький к тому же! Фильмов насмотрелся про знатоков и ментов?

– Предпочитаю классику. Про Шерлока Холмса, Пуаро, Мегрэ…

– Не забивай голову, прочитал, отдохнул и забудь.

– Так ведь иногда вот годится!

– Ну что ты, Серж! В городе Северодвинске две-три гостиницы, столько же ресторанов, и, если не происходит чего-нибудь совсем уж неординарного, никакого «хвоста» пристраивать не надо: приходи и бери, когда захочешь, и подглядывай, и подслушивай.

– Ну и как, смотрят или брать будут?

– Первое, скорее всего, еще просто не началось, а второе вообще маловероятно. Зачем? Мы завтра сами «припрыгаем», никуда не денемся. И еще одно немаловажное обстоятельство есть.

– ?

– Ну как же! Жили они себе жили, и вдруг к ним упокойничек является, у которого даже могилка есть, правда, братская, на Серафимовском кладбище в Питере. Я бы обязательно испугался.

– А потом захотел пристроить этого ожившего упокойничка на место его постоянной прописки?

– Не все так печально, хотя логика в этом просматривается.

На этот раз выпили молча. Вертевшийся в голове Сергея тост за упокой души раба Божия… вряд ли добавил бы оптимизма и конструктивности в их беседу. Тем более что рядом с Талеевым он чувствовал себя спокойно и уверенно. А может, это все водка? Тогда честь ей и хвала!

– Знаешь, Серж, я тоже не зря в свою… редакцию смотался. Понимаешь, то, что ты один сделал на этом затопленном перегрузчике, уже дало нам в руки такие козыри… Десятки авторитетнейших специалистов увидели наконец реальную картину. Никто и никогда уже не заявит, что, мол, все в пределах допустимого и нет никакой необходимости что-то менять, трогать. А ведь именно такое решение и было заготовлено. Ты удивишься, но в Москве, на очень высоком уровне, это заключение ходит уже неделю! Причем воспринимается многими как окончательный отчет о работе еще не завершенной экспедиции, прямое указание направления дальнейшего приложения сил.