Игра - стр. 8

Марина вошла и протянула мне пластиковый стакан, наполненный до краев чем-то изумрудно-зеленым, полупрозрачным и приятно пахнущим мятой. Я с недоверием отпила из него.

– Нет, Кать, ты реально обнаглела. Не могла ко мне просто так заехать?

– Я просто так и заехала, – буркнула я.

– А с зубами что?

– Кусаются.

– До сих пор? – засмеялась она.

– Ой, я тебя умоляю. Не надо опять вспоминать…

– Ладно-ладно, успокойся. Не буду. Давно приехала?

– Не очень. Кузя, ты только даже не думай меня лечить. Ты просто посмотри мою верхнюю левую тройку…

– Ты меня не учи только, ладно? Что с тобой такое? С Тёмой что ли чего?..

– Тёма кончился. Надоел.

– Ну, теперь ясно, чего ты сюда примчалась, – она взяла со столика какую-то отвратительную металлическую хрень и наклонилась над моим лицом, – открывай рот.

Я помедлила, но все-таки открыла.

– У тебя что – похмелье? – спросила она, орудуя хренью у меня во рту?

– А о? а-эт? – промычала я.

– Нет, – засмеялась она, – не пахнет. У тебя блеск по всей моське размазан, как будто ты с похмелья губы красила. Закрывай рот.

Это я сделала сразу.

– Ну, что тебе сказать, Мася моя? Тройку твою можно не трогать пока что. Так что у тебя с лицом?

Я сомневалась, рассказывать ей или нет, о моем кофе сегодня. Светка знала все подробности моей личной жизни. Все мои похождения и возлежания я всегда с ней обсуждала. Она не была сторонницей моей точки зрения на эту жизнь, но никогда меня не осуждала. Она знала меня очень хорошо и никогда не сомневалась в том, что я говорю. Но она прекрасно знала, когда я вру. Даже когда я пыталась врать самой себе, она меня отрезвляла, четко давая понять, что мне это не удастся. И врать было бессмысленно, ибо у меня и так все на лице было написано.

– Я с Котом сейчас встречалась, – выпалила я.

Светка посмотрела на меня с упреком и сняла маску.

– Я тебе сейчас удалю твою тройку. Без анастезии. Чтоб болело и голова была делом занята: боль терпела.

– Кузя, я не мазохистка.

Она опять взялась за эту страшную металлическую хрень и направила ее на меня.

– Убери эту гадость от моего лица. Я точно не мазохистка. Мне выпить надо, Кузь. Поехали, а? Я у тебя последняя сегодня? – вопрос был задан с неподдельной надеждой в голосе.

Она по-матерински взглянула на меня и кивнула:

– Крайняя. Поехали. Расскажешь, – и, снимая халат, добавила, – и я хочу со всеми подробностями, а то удалю тебе что-нибудь.

Через час мы сидели в небольшом мексиканском ресторане, который открылся всего несколько дней назад, и отличался великолепной скоростью передвижения официантов. На столике у нас уже стояли запотевшие мексиканские стаканы с настоящим мохито, но я зацепила взглядом аборигена, который выхаживал по залу с двумя огромными бутылями, прикрепленными к широкому поясу. Подозреваю, что там у него плескалась текила, и что после третьего мохито этот абориген будет гостем за нашим столиком.

– Ну, что, – начала я, – просто позвонила ему и предложила кофе попить. Сказал, что занят там чем-то, что перезвонит.

– Перезвонил?

– Неа, примчался.

– Даже не сомневалась. Кать, тебе зачем все это надо?

– Что «это»?

– То «это». Кот не Тёма. Когда ты мне про Тёму рассказала, я сразу поняла, что это фигня. Мальчик просто захотел научиться всему, что там французы своим языком делают, помимо прононса. Причем, я тебя предупреждала, что он молодой и горячий, и своей пылкостью может навредить вам с Максом. Вот прямо чувствовала, что о нем Макс точно узнает. Узнал?