Иголки и кружева - стр. 44
– Хорошо… – сказала я. Я не знала, радоваться мне или пугаться.
– Если хоть одна живая душа узнает, что ты девочка, нам обоим будет очень плохо, – строго добавил отец.
– Никто не узнает…
– И знай. Жизнь на корабле – это не романтика. Будет сложно, иногда невыносимо. Море любит тех, кто храбр сердцем. Однако и им приходится много трудиться, чтобы быть достойными слова «моряк».
И он не соврал. Хотя меня, переодетую в мужскую одежду, команда корабля приняла хорошо, сложностей ждало немало. С той минуты, когда отец лично отрезал мои длинные волосы, он не давал мне поблажек. Он сказал, что теперь я юнга.
Мне доставалась простая и грязная работа. Я стойко выносила её, не жаловалась и не ныла. Правда первое время меня мучила морская болезнь. Иногда я прихожу к выводу, что я смогла привыкнуть к качке только потому, что у меня не было другого выбора.
К тому же мне всегда приходилось быть настороже. Матросы не подозревали меня ни в чём, но это не означало, что я могу расслабиться. Корабль – это замкнутое пространство посреди бесконечности. Там ошибку не спрячешь.
Я училась говорить как мальчик, вести себя как мальчик, думать как мальчик. В плавании дисциплина требуется от каждого. Без неё никуда. Одно неверное действие, и исход может оказаться чудовищным.
А море… Море сразу покорило меня. Оно стало для меня источником силы. Не думаю, что я справилась бы без него.
Ещё в порту я поняла, почему отец выбрал себе такую жизнь. Море манило. Море окутывало. Море заставляло дышать полной грудью. Рассветы, закаты, штормы, лёгкий бриз… Море было таким разным, но неизменно прекрасным. Мне было странно, что я больше не живу с матерью, но я не сожалела об отъезде. Я больше не была среди болота. В прямом и переносном смысле…
И при этом я по-прежнему была Бри. Только это сокращение было не от имени Бриана, а от имени Брайан. Так решил отец. Меня это устраивало.
Правда время от времени матросы удивлялись тому, что я бываю скрытна. А что мне оставалось делать? Мне приходилось скрытничать. Я ведь взрослела. Моё тело менялось. К счастью, пышной грудью меня природа не наградила, но всё равно… Трудности возникали. У меня ведь не появлялись усы и борода, не грубел голос. Я отшучивалась, и у матрасов вроде бы не зарождались слишком сильные подозрения.
Каждый раз, когда мы прибывали с грузом в какой-нибудь порт, я старалась быть вдали от команды. Так я могла отдохнуть от своих секретов и от необходимости постоянно быть настороже. Иногда в моём одиночестве ко мне присоединялся отец. Не знаю, догадывался ли он, что мне непросто, но его симпатия ко мне точно никуда не делась. Он показывал мне города, куда мы причаливали, рассказывал местные легенды. Может, он что-то и придумывал сам, но узнавать мир рядом с ним мне всегда было интересно.
Я любовалась всем, старалась запомнить всё, что вижу. А ещё я старалась прислушиваться к людям. В разных местах живут разные люди, и все они по-своему удивительны. У них есть, чему поучиться.
Матросы моей тяги к изучению мира не разделяли. На берегу их интересовали лишь женщины и алкоголь. Они уставали за время плавания и пускались во все тяжкие, чтобы забыться. Порой они напивались до такого беспамятства, что я удивлялась, как им после этого вообще удаётся проснуться. Но они были крепкими ребятами. Крепкими и влюблёнными в море. Оно влекло их назад, заставляло очнуться и покинуть очередное место.