Иголки и кружева - стр. 14
До сих пор помню каждый уголок храма. В главной его части стояло пятнадцать статуй… Считалось, что они – это разные воплощения Ночи. Одна, та что центральная, будто бы всегда смотрела на всех присутствующих вместе и на каждого в отдельности. Она следила. Пристально так… При этом лицо её казалось таким, словно пощады не будет. Я боялась этой статуи так, что порой у меня подкашивались колени.
Другие воплощения пугали меня меньше. Даже то, которое вытягивало перед собой нож. У этой статуи было на редкость спокойное лицо.
Что до меня и других девочек, нам полагалось держать статуи и храм в идеальной чистоте. Раз в неделю, в определённый день и определённый час, мы приносили разные травы и цветы, некоторые поджигали, чтобы своим ароматом они обволокли всё вокруг, другими мы украшали стены и постаменты. Статуи мы не украшали. Считалось, что это настоящее оскорбление Ночи…
Только однажды одна девочка не удержалась и положила цветок на голову воплощения мудрости… Её отговаривали, а она только смеялась. Говорила, что ничего страшного не случится.
Через неделю после этого в храме собрали всех. Пришёл даже главный жрец, а он появлялся перед людьми всего несколько в год. Я боялась его и до того дня, а после так вообще приходила в ужас от одной только мысли о нём. Он был огромный. Грубое лицо, раскрашенное чем-то красным, многослойная одежда, множество украшений. Но главное – взгляд. Взгляд человека, который не знает пощады.
А провинившуюся девочку разместили в центре, на специально созданном ложе. Руки и ноги привязали. Не помню, сколько ей тогда было. Наверное, лет четырнадцать… И она не заслуживала того, чему её подвергли.
Её истязали до самого утра. Били плетями, читали заговоры, чтобы Ночь не отвернулась от общины, клялись, что человек, который совершил непростительное, наказан. А девочка кричала. Её голос до сих пор звенит у меня в ушах. И её лицо у меня перед глазами. Отворачиваться и затыкать уши нам было запрещено. Мы должны были смотреть, как страдает человек.
Только спустя время я догадалась, зачем община выжидала неделю. Жрец хотел, чтобы эффект от зелий, которыми нас продолжали поить, у провинившейся сошёл на нет. От всех этих снадобий мы мало чувствовали боль. В противном случае все изменения цвета волос и глаз мы бы не пережили. А та девочка их больше не пила. Ей запретили даже приближаться к ним. Не могу даже представить, как она мучилась в тот день.
К утру она всё ещё была жива. Никто не ожидал, что она продержится так долго. Ритуал требовал прекратить удары плетьми с первым лучом солнца. Я думаю, жрец дал команду закончить пытку с большой неохотой. Ритуал гласил, что выживший должен покинуть общину. А люди, которые выходили из общины, представляли угрозу. Ведь они могли вернуться и привести с собой мир, о котором в замкнутой общине не принято было знать.
Однако правила были правилами. Им пришлось подчиниться. Девочку выставили из общины. Она прошла вдоль домов, замотанная в кусок ткани, который ей бросили в лицо и велели не ждать больше ничего. Помню, как девочка дрожала, с каким трудом шла. Но шла. Я видела, как она скрылась на горизонте. Не знаю, что с ней стало. Надеюсь, она выжила и обрела новую, куда более счастливую жизнь.
А наша жизнь в общине продолжилась.