Игла и нить - стр. 76
Эффи рассмеялась:
– Мне не привыкать. Я вечно третья лишняя на всех свиданиях Аттиса.
– Это правда, она вечно все портит. – Молодой человек положил свою руку на плечо Эффи, и все трое покинули класс.
– Без тебя ничего не выйдет, ты ведь это понимаешь? – Миранда все еще складывала свои вещи в сумку. – Нам не обойтись без твоего здравомыслия.
– С чего ты решила, что я в здравом уме? – спросила Анна.
– Потому что только тебе хватило ума не согласиться участвовать во всем этом.
Синяки
Чем красивее роза, тем острее шипы.
Обучение наузников. Книга наузников
Тетя запустила метроном.
Анна пыталась сосредоточиться на ритме мелодии во время урока игры на пианино, но не могла перестать думать о – тук-тук-тук — швейной машинке и ощущении магии в своем теле. Стоявший на пианино розовый куст, казалось, тихонько наблюдал за девочкой.
– Ты играешь слишком быстро, – упрекнула ее тетя.
Вот уже несколько дней она была чем-то раздражена. Анна пыталась убедить себя, что тетя нервничает из-за чрезвычайной загруженности на работе, но более параноидальная часть девочки считала, что тетя нервничает из-за ее вранья. Дополнительные занятия пошли мне на пользу… Да, мы практиковали французский… Я хотела бы походить туда еще недельку…
– Сконцентрируйся! Ты наврала везде, где только можно. – Тетя взмахнула рукой, и тиканье метронома стало громче – настолько громким, что казалось, будто он тикает у Анны в голове.
ТИК-ТАК, ТИК-ТАК, ТИК-ТАК. Пальцы девочки принялись спотыкаться, и она в раздражении убрала руки с клавиш. Однако мелодия не умолкала.
Анна подняла глаза на тетю – та ритмично взмахивала руками, и клавиши инструмента вторили ее движениям. Мелодия идеально попадала в такт, ни одной ноты не было взято фальшиво. ТИК-ТАК, ТИК-ТАК, ТИК-ТАК.
– Видишь, как важна концентрация? Ясность мысли и цели.
Все, что Анна могла видеть перед собой в этот момент, – это довольная ухмылка тети.
– Ты пользуешься магией, это нечестно! – воскликнула девочка с горечью в голосе, но тут же осеклась. – Прости меня. Я попробую еще раз.
Мелодия оборвалась. Крышка пианино резко захлопнулась, больно прищемив пальцы Анны.
– Нечестно? – переспросила тетя. – Думаешь, магия дается мне легко? Она для меня – бесконечная жертва, Анна.
– Я не то хотела…
Но тетя явно не закончила. Она принялась расстегивать свою блузку. У Анны свело живот. Она знала, что́ за этим последует. Тетя распахнула блузку, обнажив грудь, на которой висело ожерелье из толстой нити с девятью узлами, а под ним – вокруг ее шеи – было другое ожерелье, из синяков. Некоторые из них были старыми, другие – поновее, третьи только-только начинали проявляться: темная радуга из зеленого, черного и фиолетового оттенков.
Анна отвела взгляд. Она и раньше видела синяки на тетиной шее, но каждый раз смотреть на них было так же тяжело, как в самый первый раз.
Тетя любовно погладила пальцами синяки на своей шее:
– Мелодия может быть нежной, но всякий раз, когда я пользуюсь магией, ожерелье наузника врезается в мою плоть и причиняет мне боль. Оно напоминает мне о том, Анна, что магия – это грех, громадная ответственность. В ней нет любви – только боль, только страх. Через жертву да очистятся наши сердца.
Анна кивнула, желая поскорее покончить с этим неприятным для нее разговором, чувствуя тяжесть от тетиной боли, от синяков вокруг ее шеи. Тетя застегнула блузку.