Игла и нить - стр. 38

Анна поняла, что женщина имеет в виду совместное фото ее мамы и тети. Девочка нерешительно взяла фото с каминной полки и передала его миссис Уизеринг.

– Какой милый снимок. – Миссис Уизеринг сначала внимательно изучила фото, а затем, к ужасу Анны, принялась вынимать его из рамки.

После чего она разорвала его на четыре части, разделив лицо матери Анны на четвертинки и аккуратно разложив кусочки фотографии на столе.

Анне страшно хотелось кричать, но вместо этого она сжала кулаки и нахмурилась. Ей казалось, будто ее сердце разорвали на куски так же, как мамину фотографию. Женщины жадно следили глазами за Анной. Девочка же не смела поднять взгляд на тетю. Если она заметит в ее глазах хоть тень наслаждения, то просто этого не вынесет.

– А теперь сделай фотографию вновь невредимой, – велела миссис Уизеринг, откинувшись на спинку стула и продолжая помешивать ложечкой чай.

Послышался звон фарфора – остальные женщины последовали примеру миссис Уизеринг и приготовились одновременно наслаждаться зрелищем и великолепными тетиными закусками.

Анна не знала, что делать. Попытаться восстановить фотографию? А если да, то все ждут от нее победы или провала? Может быть, ей следовало отказаться от выполнения задачи, чтобы продемонстрировать свою нелюбовь к магии?

– Ну же. Мы ждем.

Анна вытащила из кармана пучок ниток и дрожащими руками выбрала из него четыре длинные голубые нити – голубой цвет символизировал спокойствие. Медленно она начала связывать их стежковыми узлами, пытаясь сосредоточиться под суровым взглядом девяти пар глаз, устремленных на нее. Моя хира – это стебель и шип. Анна слышала, как миссис Уизеринг вынула ложечку и постучала ею о край чашки, чувствовала ее разгоряченное чаем дыхание.

Девочка туго затянула узлы. Ничего не произошло. Анна вытерла вспотевшую ладонь о свое платье, перевела дыхание и предприняла еще одну попытку.

– Она уже приступила или пока только готовится? Что-то я не пойму. – Миссис Олдершот, казалось, была в замешательстве.

Остальные женщины тихонько захихикали.

– Анна, бедная твоя мать! – воскликнула миссис Уизеринг. – От нее осталось не так много фотографий, и у тебя не хватает сил восстановить одну из них?

Ее слова больно ужалили девочку в самое сердце и вместе с тем пробудили в ней чувства, от которых она давно пыталась скрыться. Анна взглянула на разорванное на четвертинки лицо матери и внезапно ощутила безмерную грусть. Я всегда тебя подводила. Девочка перевела взгляд на тетю и заметила в ее глазах намек на то, что вся эта шарада, это издевательство ранили и ее тоже, – но она продолжала сидеть на своем месте не шелохнувшись, словно статуя.

Анна завязала на нитях другой узел, но кусочки фотографии оставались неподвижно лежать на столе.

– Довольно! – резко сказала тетя.

Миссис Уизеринг улыбнулась с высокомерным удовлетворением и вновь опустила ложечку в чашку – звон фарфора был каким-то фатальным и жестоким.

– Вы были правы, Вивьен. Здесь не о чем беспокоиться. Она очень слабая. Наверное, для тебя это непросто, Анна. У твоей матери не было никаких проблем с магией, однако она тоже была слабой, хотя и в несколько ином, более постыдном смысле. – Родинка на губе женщины, казалось, затряслась от удовольствия.

Анна сжала кулаки и бросила на миссис Уизеринг уничижительный взгляд.