Идущие в ночь - стр. 50
Не успел я сделать и нескольких шагов, как, перекрывая крепкий дух конского пота и навоза, в воздухе возник дурманящий запах плодов многодрева. Мой нос сам собой вытянулся в дудку, и я просто пошел на запах. Самые разные ароматы витали в воздухе, но выделить из них эту божественную струю было совсем несложно.
Запах привел меня к низкому столу, за которым совсем недавно пировали. Полуобглоданные кабаньи кости валялись всюду вперемешку с остатками лепешек, на столе растекались лужи паршивого варварского пива. А запах шел от маленькой липкой кучки – очищенной кожицы плода многодрева. Сам плод, конечно же, сожрали джерховы горожане…
Я выругался и вернулся к Ветру. Тьма с ними, с припасами… Хотя ножны жалко. Достанутся теперь какому-нибудь тупорылому головорезу. Тяжкий вздох вырвался у меня из груди.
И вдруг я ощутил, что план спасения постепенно вызревает в моей бедной голове, только я еще сам в деталях не разобрался. В такие моменты мне всегда казалось, что внутри меня просыпается еще кто-то, вулх, например, и начинает нашептывать верные ответы. Обыкновенно я не противился и действовал не то по наитию, не то следуя этим туманным подсказкам. Во всяком случае, первое, что я сделал, это перерубил поводья всех коней; сбрую и седла собрал в живописную кучу и спихнул в дурно пахнущую яму для отбросов, обнаружившуюся в гуще стволов позади коновязи. Кони, за исключением Ветра, постепенно разбрелись. Потом я отыскал еще не погасший огонек в очаге и два загодя просмоленных кем-то факела, готовых вспыхнуть в любой момент. Тут же нашлось и несколько кадок с разогретой смолой. Кадки я перетаскал к Неспящей башне и опорожнил на черные бревна подножия. При этом я не забывал поглядывать наверх, чтоб олух из-под Большого колокола меня не увидел. Но олух, казалось, спал, что, конечно было совершенно невозможно на верхушке Неспящей башни. А может, ему и так было на что глядеть – судя по азартным выкрикам зрителей, на арене творилось нечто захватывающее, а с такой высоты арену, зуб даю, видно, как на ладони. Странно, но я до сих пор не сумел вычленить из однообразного гула голосов ни одного понятного слова.
Когда вся смола оказалась на стенах, я вернулся и подбросил в очаг несколько веток, чтоб огонь, чего доброго, не погас. И вернулся к башне.
Сжав рукоятку меча в ладони, я решительно рванул на себя массивную дверь. Вверх уводила добротная широкая лестница. Ни одна ступенька не скрипнула под моими ногами, пока я поднимался.
На этаже малых колоколов не оказалось ни души. Хотя мне казалось, что приближается время ежечасных ударов. И ладно: нет, так нет.
Никого не нашлось и у средних колоколов. Я задумался. Пожар. Я ведь готовил пожар, а значит город должен услышать голос именно средних…
«Нет, – уверенно сказал кто-то внутри меня. – Средние – это недостаточно…»
И я, задыхаясь от внезапно пришедшей мысли, обратил взгляд вверх. Туда, где ждал – и всегда молчал – Большой колокол.
Кощунство, конечно. Но иначе одиночке не победить целый город.
Подавив холодок в груди, я взобрался на самый верх.
Так и есть – хранитель Большого свесился с той стороны, откуда виднелась арена, и ни на что не обращал внимания. Я бесшумно глянул у него из-за плеча.
Толпа кольцом окружила глубокую просторную яму. В яме металось несколько рыжих теней, а по ним, похоже, стреляли из луков. Три рыжих тела, утыканных стрелами, неподвижно лежали в разных местах, все – неподалеку от краев ямы. Барабаны бухали немного не в лад, возможно поэтому гул толпы казался слитным и бессмысленным.