Идору - стр. 15
Губы шаржированного под мультфильм Амоса были как ярко-красные сосиски; где-нибудь в районе Лос-Анджелеса заведение, рискнувшее выставить такую расистскую карикатуру, быстро схлопотало бы десяток бутылок «молотов-коктейля». Трехпалая, обтянутая белой перчаткой лапища картинно держала белую же дымящуюся кофейную чашку.
Ямадзаки вежливо кашлянул:
– Продолжайте, пожалуйста. Вы делились с нами своими впечатлениями от «Слитскана».
Для начала Кэти Торранс предоставила Лейни возможность побаловаться нет-серфингом в «слитскановском» стиле.
Она прихватила из «Клетки» пару компьютеров, шуганула из СБМ четверых сидевших там сотрудников, пригласила Лейни и заперла дверь. Стулья, круглый стол, на стене – большая доска, чтобы развешивать иллюстративный материал. Подключив компьютеры к дейтапортам, Кэти вызвала на оба экрана одинаковые изображения. Парень лет двадцати пяти – двадцати шести, с длинными, мышиного цвета патлами. Козлиная бородка, золотая серьга. Лицо, не означавшее для Лейни ровно ничего. С равной вероятностью это могло быть лицо, которое он видел час назад на улице, или лицо занюханного актеришки из низкорейтинговой мыльной оперы, или лицо маньяка, в чьем морозильнике нашли несколько пластиковых мешков, битком набитых пальцами убитых людей.
– Клинтон Хиллман, – сообщила Кэти Торранс. – Парикмахер, специалист по приготовлению суси, музыкальный журналист, статист в среднебюджетной жесткой порнухе. – Она постучала по клавиатуре, натурализуя изображение. Глаза и подбородок второго, на ее экране, Клинтона сильно поубавились в размере. – Скорее всего, он сам это и делал. С профессиональной обработкой нам попросту было бы не с чего начинать.
– Он что, правда снимался в порно?
В Лейни шевельнулась смутная жалость к Хиллману; теперь, без подбородка, он был весь какой-то жалконький, беззащитный.
– Их мало интересует размер подбородка. – Кэти машинально взглянула на экран. – Главное в порно – это действие, движения. Сверхкрупным планом. Там снимаются сплошь дублеры, одно тело, а лица приделывают потом. Но, как ни крути, кто-то все равно должен вставать из окопа и пороть уродин.
– Ну, если вы так считаете…
– Сделай его. – Она протянула Лейни профессиональные, обтянутые резиной томпсоновские очки.
– Сделать?
– Его. Поищи эти самые узловые точки, о которых ты мне тут рассказывал. Этот снимок – выход на все, что о нем имеется. На все эти гигабайты зеленой тоски. Эта информация, Лейни, подобна морю крахмального клейстера. Бескрайние просторы пошлой заурядности – или заурядной пошлости, как уж тебе больше нравится. Он скучал, Лейни, скучал непогрешимо, эталонно. Сделай его, доставь мне хоть малую радость. Сделай, и мы возьмем тебя на работу.
Лейни взглянул на свой экран, на приукрашенного Хиллмана.
– Вы не сказали мне, что я должен искать.
– Все, что может заинтересовать «Слитскан». Иначе говоря, Лейни, все, что может заинтересовать обобщенного зрителя «Слитскана». Какового можно для удобства визуализировать в виде ленивого, порочного, патологически невежественного, ненасытного существа, вечно алчущего свеженького, с кровью, мяса избранников божьих. Лично мне он представляется как нечто размером с карликового бегемота, цвета вареной картошки, на месяц забытой в кастрюле, живущее в темноте, в полном одиночестве, в отдельном домике на задворках Топеки.