Идеальный мерзавец - стр. 18
Можно продолжить терзать ее до самого дома, но такое медленное поджаривание на грани может приносить даже физическую боль, если не удовлетворить желание вовремя, так что это не мой метод. Не с Верой точно.
Я с сожалением выхожу из нее и передвигаю руку выше. Я должен подарить ей освобождение сейчас, все равно нас ждет долгий марафон сразу после. В этом я уверен.
На смену медленным касаниям приходят быстрые. Вера выгибается в пояснице, вжимается губами мне в щеку. В ее теле рождается дрожь, она задерживает дыхание…
И кончает.
И пока сотрясается в оргазме, а я ловлю отголоски ее удовольствия, она четко произносит мне на ухо:
– Да, Юра-а-а…
Юра это не Марк. Марк это четыре буквы. А какой-то ублюдочный Юра – это три буквы, и пусть катится именно туда.
Максимально откинувшись назад, внимательно смотрю в лицо Веры. И понимаю, что она, черт возьми, спит. Она спала все это время, пока я уже мысленно оттрахал ее во все возможных позах. Спала!
Плохие новости, дружище Марк.
Не из-за тебя она так завелась. Это какой-то Юра постарался. Это именно он имел ее во сне, это для него она стонала и извивалась. А тебя, Марк, только что поимели.
Громко хлопая дверцей, в машину возвращается таксист. От него пахнет дымом сигарет и дешевым «нескафе».
– Ну что, готовы ехать дальше?
Я не готов. Я хочу развернуть такси обратно в аэропорт, оставить там эту женщину и пусть разбирается со своим разбитым сердцем самостоятельно, но тогда же, вздрогнув от резких звуков, Вера снова распахивает глаза.
Теперь уже по-настоящему.
Пока она моргает и пытается осмыслить происходящее: где мы и что происходит, я снова заворожен ее бездонными глазищами и мне хочется смотреть в эти глаза, пока я буду входить в нее. Именно я, а не какой-то там Юра!
– Знаете, подождите еще чуть-чуть, – вдруг говорю я таксисту. – Я бы тоже выпил кофе.
С виски. Треклятым греческим узо. Да с чем угодно, лишь бы в этом напитке был градус.
А еще мне надо вымыть руки. Мои руки теперь пахнут ею, а я не имею на это права. Пусть я все еще хочу облизать каждый палец, которым касался ее, но правильнее будет безжалостно вымыть руки и как можно скорее.
Прежде, чем Вера начинает возмущаться, что это я себе позволяю и почему она лежит у меня на руках, пересаживаю ее на сидение и выхожу из машины.
Ночной холод отрезвляет. Это днем на солнце еще жарко, но ночи напоминают о том, что зима уже близко, и из-за высокой влажности и отсутствия нормального отопления я не люблю зимовать на Кипре. Я пытался. И в такие моменты чувствовал себя одинокой белкой в зимнем опустевшем лесу, пока шатался по закрытым на зиму тавернам в поисках нормального кофе.
– Марк!
От ее окрика вздрагиваю, как от удара хлыстом. Вера все-таки помнит, как меня зовут.
И что я не Юра. Имя-то какое, никогда не нравилось. Видимо, не зря.
Не оборачиваюсь, но Вера быстро нагоняет меня у входа в магазин. Обнимает себя руками, дрожит.
Еще минуту назад ее также колотило в моих руках от оргазма. И тогда я мог ее обнимать. В глазищах смятение и шок, когда произносит:
– Марк, а где мы?
– На заправке, – говорю очевидное.
Вера выглядит помятой и сильно сбитой с толку, когда идет следом за мной в магазин, а мне впервые в жизни тошно из-за того, что так хочется язвить. Мне ее жаль. Хочется обнять, чтобы не мерзла, но если я сделаю так даже по-дружески, после сразу же зажму ее в каком-нибудь темном углу и уже совсем не по-дружески.