Идеальный донор. Герой - стр. 20
Я дернулся, попытался пошевелить пальцами рук, ступнями. Они словно онемели. Я их чувствовал, но почему-то не мог двигать. Я моргал, открывал рот, дышал, но все, что ниже шеи, не слушалось.
Лекарь снял веревки, усадил меня, прислонив к деревянной стенке фургона, подпер сбоку небольшим сундучком, а затем раздел, оставив лишь нижние штаны. Поскреб когтистым пальцем татуировку на плече и меленько захихикал.
– Какая интересная штука, очень интересная. Если проверить ее по архивам да по городам, легко будет узнать, кто таков этот мальчишка, но не знатный, точно не знатный. Какой знатный человек позволит поставить клеймо на кожу своего ребенка? А раз не знатный, его отдадут мне, конечно, отдадут. Молодой господин не захочет ссориться со стариком, который нянчил его с детства и лечил его разбитые коленки. Молодой господин знает, что от старика Фучжан никто не уходил. Но ведь я могу и сейчас кое-что на нем проверить? Раз мальчишка решил молчать, так будет молчать, а если заговорит, кто будет слушать его бредни про старика Фучжана? Им интересны лишь всякие глупости.
Я засомневался, а настолько ли хороша идея молчать.
Следующие несколько часов оказались весьма занимательными. Старик не стал пытать меня или отпиливать конечности, он лишь проверял некоторые теории насчет человеческого тела. Он снова втыкал иглы, порой смазывал их в каких-то жидкостях, вонзал пальцы в самые неожиданные точки и наблюдал за реакцией тела, в основном, через проверочную Ки, хотя то приспособление с головы он так и не снял. Иногда я начинал чувствовать отдельные пальцы и даже шевелил ими, один раз дернул ногой, едва не попав по лекарю, порой меня тошнило, раза три я терял сознание. Я был игрушкой в руках сумасшедшего старика.
И все это время я не прекращал попыток ухватить свою Ки и заставить ее работать. Ни заклинания, ни массивы не подчинялись мне. Я мог лишь выпускать ее, но не более.
Наконец ход повозки замедлился, старик засуетился больше прежнего, натянул кое-как на меня одежду, снова связал.
– А руки и ноги? А зачем ему руки и ноги? Еще немного, и они начнут работать. Но разве они нужны ему? Ему скоро и голова не понадобится.
Снаружи бегали лупоглазы, разговаривали люди, кто-то утробно порыкивал, шелестела ткань, громыхала посуда, потянулись запахи готовившейся еды. Я лежал на полу лекарского фургона и думал, как лучше поступить. Если верить словам старика Фучжана, меня в любом случае ждет лишь Пропасть. Но, может, молодой господин окажется добрым и пощадит меня? Хотя бы на пару дней.
За мной пришли довольно поздно, снаружи совсем стемнело, а к конечностям вернулась подвижность. Тот же пятидесятиталанный мужчина спросил Фучжана:
– Ну что, он может говорить?
– Может говорить, может говорить… Язык у него на месте, горло в порядке, дисбаланса Ки я тоже не заметил, но что у него в голове? Может, он забыл, как разговаривать. Может, он захотел забыть. А может, просто хочет молчать. А может, не хочет, но боится.
– Как всегда! Ничего ты не знаешь. И почему тебя еще держат на службе?
Воин легко вытащил меня наружу, снял веревки с ног и сказал:
– Веди себя прилично. Молодой господин хочет тебя видеть. Если вдруг решишь заговорить, то там будет твой последний шанс.
Он развернул меня спиной к повозке, и я замер от удивления.