Идеальное несовершенство - стр. 27
Единожды они встретили мужчину с монголоидными чертами, в грязном свитере, в штанах из-под комбинезона и сандалиях. Анжелика обменялась с ним несколькими фразами на латыни. Тот кивнул Адаму. Потом ушел своей дорогой, не оглянувшись.
Они шли и шли, глубокими кишками здания, и Замойский, отрезанный глухими плоскостями гранита от влажной ночи, окончательно запутался. На сколько этажей они уже поднялись? Сколько раз повернули, сколько сотен метров прошли?
Внезапно Анжелика остановилась, отворила дверь слева и с изысканным полупоклоном указала в открывшуюся полутьму:
– Твоя келья.
Он сделал вид, что заглядывает.
– Выспись, – посоветовала Макферсон. – Завтра еще поговорим.
Он воткнул руки в карманы.
– Узник?
– В смысле?
– Ну, узник или нет!..
Усталым движением она откинула со лба черные волосы. Жест очаровал Замойского, но он придавил в себе это чувство.
Анжелика со вздохом качнула полуотворенную дверь. Та заскрипела так, что эхо пошло по всему монастырю.
– Узник? – зевнула. – А ты что же, заключен куда-то? В какое такое узилище? В монастырь? Нет. В Пурмагезе? А куда тебе отсюда идти? В Сол-Порт? Наверняка, ведь ты не настолько богат, чтобы его покинуть. В галактику, во вселенную? Не в большей мере, чем остальные. В свое тело, в свое сознание? Освободись, если сумеешь, если захочешь именно этого. Но – обязательно ли сегодня ночью? Иди спать.
Уже раздеваясь, чтобы искупаться, она вспомнила его взгляд. Униженный, он чувствует себя униженным. Жаль. Я ведь сейчас наверняка воплощаю для него жестокость судьбы. Анжелика погрузилась в горячую воду. Но выбора у нее, собственно, не было. Могла ли отказать отцу? Теоретически – да. Но практически… Она не могла себе вообразить другого поведения в тот момент. Он едва-едва вышел из сборника, вытирали его толстыми полотенцами. Катакомбы Фарстона уходили на три этажа под землю; подвальные склады пустышек хорошо охранялись. Анжелику туда провел прим однуё из неосвобожденных фоэбэ «Гнозиса», Аркан Меттил.
Он тогда стоял позади нее, в дверях ярко освещенного зала – перед ней же тряслось в руках медицинской многоманифестационной программы новое тело Джудаса Макферсона.
– И каков интервал твоих архиваций? – спросила она сухо, сложив руки на груди.
– Четверррть чассса. У меня одно-но-направленная пррррив-в-в-в… соединение, – выдавил из себя Джудас. – Од, но, но, вре, временно было напад-д-дение на… на По-о-о-оля архихи-хи-виз…
– Кто?
– Не з-з-з-знаю… Слепым алг-г-горитм-м-мом. Бэ-бэ-бэ-бэ-бэ-бэ-бэкапился на темных Полях. Внеплат-т-т-товский тр-р-рансссс.
– Она должна была иметь какой-то триггер, та программа, должна была настраиваться на знак. Ты ведь не веришь в случайную синхронизацию.
– Конечно нет. Н-н-н-но…
– Пожрал свой хвост. Да. Та женщина?
– Одержимая, дан, ян, кан…
– Скан?
– Арка-а-ан тебе скажет. Я ны-ны-нынчччче невнятен. Ты же сссссслышишшь…
Он вырвался из рук манифестаций медика, начал подпрыгивать, размахивая руками. Ненадолго замолчал, лишь двигал челюстью, вертел языком, глубоко дышал. Дважды свалился, конечности ударили в пол с мокрым шмяканьем. Напоминал лягушку с приложенными к мышцам электродами.
Анжелика мимоходом загордилась, что такое сравнение вообще пришло ей в голову.
Сидя потом на полу, он говорил дочери уже куда отчетливей. Она подошла, присела с ним рядом, на корточки. Рассматривала его вблизи. Видела, как он страдает, стараясь овладеть телом, в чей мозг он едва-едва был впечатан. Неловко повернулся, помогая себе локтем, – рыба, выброшенная на берег, бьющая плавниками о землю.