Идеальная незнакомка - стр. 16
– Доброе утро, – окликнула я, но она не пошевелилась.
Я уже достала ключи от машины. Описала дугу, чтобы Эмми заметила мое приближение.
Волосы ее спадали на лицо, я даже подумала: «Спит». Однако она встала и сделала шаг в направлении леса – вот тут я и встревожилась. Эмми была босиком. «Лунатик», – мелькнуло у меня.
– Ш-ш, – прошелестела она.
Кому? Ее рука взметнулась к шее, где всегда висела цепочка; пальцы сжали черную овальную подвеску, подвигали ее туда-сюда.
– Эм, – шепнула я.
Под кайфом. Вот черт, да она под кайфом! Мне вспомнились давние ночные бдения при тусклом свете, в клубах дыма, остекленелые глаза Эмми, ее ленивая улыбка – тогда я списывала все на наш возраст, на временные проблемы, на медленный и трудный переход во взрослую жизнь, против которой Эмми бунтовала…
Она вдруг повернулась ко мне – нормально, довольно резво, – и воспоминания как ветром сдуло.
– На работу? – спросила.
– Что ты делаешь? – Я подошла ближе.
Эмми рассмеялась, ветер швырнул волосы ей в лицо.
– Перестань, – сказала она.
– Что перестать?
– Переживать. У тебя на лице написано. Твое привычное состояние.
То же самое Эмми говорила, когда уезжала с Корпусом мира – на два года, одна, в какое-то богом забытое африканское государство, – и еще раньше, когда уходила по ночам и толком не знала, куда и зачем.
Однако не переживать я не могла. Я видела в ней завязку истории – приключения, которое может обернуться трагедией. Виной тому была спонтанность Эмми. И ее привычка замирать в полной неподвижности – ни с того ни с сего.
Я переживала еще в те времена, когда мы жили в полуподвальной квартирке, – и переживала не зря, я уверена. С Эмми что-то стряслось, как и со мной. Потому-то мы и попали сюда. Была причина. Мы ходили около этой причины кругами, порой касались ее, но никогда не заглядывали ей в лицо…
– Что ты там увидела? – спросила я.
– Сов. Целое семейство.
Я торопилась, поэтому не переспросила. А надо бы.
Я привыкла задавать Эмми один и тот же вопрос дважды – чтобы точно услышать правдивый ответ. Дважды – прежде чем поверить.
– Где ты была? – спрашивала я в то лето, когда мы жили вместе в Бостоне.
Она вваливалась домой по утрам, а я уже убегала на работу, – как сейчас.
– В парке, у пруда, мы запускали петарды и катались на лодочке в виде лебедя, зря ты не пошла.
– Эмми, – подступала я к ней, и она никла, словно я прижимала ее к стенке, загнав в угол, выбивала признание. – Где ты была?
– У Джона Хикельмана, на его поганой хате. Там зеркальные потолки. Убей меня, пока я еще пьяная. Пока не протрезвела и не вспомнила все…
Это укрепляло мою уверенность в том, что я рождена для своей работы. Я беспрепятственно проникала в мир другого человека, в его голову, для меня не существовало границ – представление о допустимом-недопустимом было размыто. Хождение по краю, которое снабжало меня историями. Оплошность, которая привела меня сюда.
Впрочем, тогда я верила: люди искренне хотят поведать мне правду; я великолепно умею производить впечатление, выбирать правильный момент и нужные слова; меня ждет грандиозный успех.
Задай вопрос дважды – и собеседник твой.
Я умела разговорить любого, если в истории фигурировали подростки, она была моей. В свои двадцать девять я выглядела на двадцать два и легко вписывалась в беседу, не вызывая косых взглядов.