Идеальная мишень - стр. 30
Вернувшись через пять с половиной лет, отец с ужасом узнал, что его семью депортировали в Сибирь. Потом он объяснял нам, что это была «ошибка». Мама не успела оформить документы на фамилию отца и проходила по делу под своей девичьей фамилией. Но отец был умный человек и понимал, почему нас выслали. Позже в разговоре со мной он подтвердил мои предположения. Конечно же, происхождение деда не играло тут никакой роли. Руководство НКВД просчитало, что он может не вернуться: либо останется на Западе у своего родственника, либо будет раскрыт как нелегал и погибнет. В любом случае шансов выжить у этого «агента» было мало. А значит, семью следует выселить подальше в Сибирь. Такой вариант выгоден еще и тем, что Вейдеманису, семью которого сослали, больше поверят на Западе. В конце сороковых никого не трогали страдания людей – все во имя победы! Во имя победы над врагом можно отправить в Сибирь не только семью, но и целые народы.
Первое время нам с сестрой трудно было привыкнуть к отцу, к его появлению в доме, к его улыбке, запаху, одежде. Он вел себя деликатно, не старался сразу навязать себя детям, мастерил для меня кораблики, помогал сестре решать задачи по математике. Постепенно мы к нему привыкли. Мы вернулись в Ригу, получили хорошую трехкомнатную квартиру. Бабушка жила с нами, хотя мы чувствовали, что она по-прежнему недолюбливает отца.
В четырнадцать лет я отказался вступить в комсомол. Именно тогда у меня произошел первый серьезный разговор с отцом. На дворе уже были позднехрущевские времена, и мой отказ мог спровоцировать нашу вторую выселку в Сибирь. Отец ходил мрачный, но до поры молчал. В пятницу вечером отец предложил мне съездить в Сигулду на воскресенье.
Дело было в мае, с моря дул холодный ветер, но мы ходили по пляжу, не обращая внимания на погоду. Отец расспрашивал меня о занятиях в школе, о товарищах. Потом предложил зайти в небольшое кафе, которое встретилось нам на пути. Мы сели за столик, заказали кофе и булочки. Отец вдруг спросил:
– Ты отказался вступить в комсомол?
– Да, – с некоторым вызовом сказал я, уже сообразив, что это «работа» мамы, – не хочу быть в их молодежной организации. Они нас в Сибирь высылают, а я буду членом комсомола. Не желаю.
– Это тебе бабушка так сказала? – улыбнулся он своей грустной улыбкой.
– Нет, не бабушка. Я сам решил.
– Ну конечно. Ты уже взрослый, все сам можешь решать. Только не торопись, подумай еще раз. У тебя впереди длинная жизнь. И нельзя решать вот так – наотмашь.
– Но они же выслали нас в Сибирь, – упрямо твердил я.
– Я помню, – сказал он.
– А ты в это время нас бросил и уехал в Германию, к другой женщине. Бросил маму и нас! – Мальчишки могут быть злыми и несправедливыми. У него дернулось лицо.
– Уехал, – повторил он, – действительно уехал. Только твою маму я не бросал. Я ее всегда очень любил. Просто были такие обстоятельства.
– Если бы любил, не уехал бы, – твердил я, – она столько лет одна была. И нас ты тоже бросил.
– Поэтому ты теперь и не вступаешь в комсомол? – снова улыбнулся он.
– И поэтому тоже. Это русские придумали комсомол. Для нас, латышей, он не нужен. А все, кто служит в КГБ, работают на Москву и предают Латвию. – Я думал почти так, как говорил, каким одномерным виделся мне мир в то время.