Идеальная форма (сборник) - стр. 8
Мы молча смотрели на часы, медитировали на застывшие стрелки. Никто не хотел говорить. Все боялись произнести хоть слово, боялись начать разговор, боялись слов…
Эдди сказал, что недалеко у него спрятана лодка и вышел в темноту. Казалось, его не было целую вечность. Несмотря на то что он никогда не расставался с мобильным, как и Полковник, которому по долгу службы телефон был просто необходим, мы не решались звонить. Мы были одни, одни во всём мире. Конечно, мы могли позвонить на материк старым друзьям Дяди Сэма, но в этом случае нас ждала неминуемая смерть.
– Чёрт, они нашли способ, – нарушил молчание доктор.
– Ты о чём? – не понял я.
– Способ распространения. Раньше приходилось что-то делать, чтобы заражать людей вирусом, но после тумана…
– Похоже, мы единственная их проблема.
– Да какая мы проблема! Трое до чёртиков напуганных бабников. Мы даже не вопрос. Это только в кино одиночка может спасти Мир.
– Да, но мы можем позвонить, куда следует.
– И на нас с чистой совестью уронят парочку ракет, чтобы было наверняка.
– Да, но вирус вот-вот выберется на свободу, если ещё не выбрался.
– Вирус да, а мы нет, поэтому разбомбят нас, как самых умных.
– И что мы будем делать?
– У тебя есть предложение?
– Нет, но…
– Тогда помолчи, пожалуйста.
Не знаю, возможно, мы говорили совсем о других вещах, другими словами, в других выражениях, тогда я был в состоянии, близком к обмороку. Я не то, что запоминать, я с трудом мог понимать, что происходит, и чего нам ждать потом. Самым же страшным для меня был вопрос: когда будет это потом? Я всегда был противником новостей, ожидая от перемен только новую головную боль, а тогда я был готов вечно сидеть в этой пещере, только бы не…
Я хотел жить, быть самим собой, выпивать, знакомиться с девочками, иногда ненадолго влюбляться, есть спать, ходить в туалет. Все эти незатейливые вещи внезапно приобрели глубинный смысл, перспективу, стали важными сами по себе, каждая мелочь, каждая секунда жизни. Я хотел жить.
Мне вдруг стало смешно. Я вспомнил все эти фильмы об инопланетном вторжении, и как люди, оказавшиеся в нашей ситуации, готовы были пожертвовать всем, ради спасения человечества, даже собственной жизнью. Тогда я воспринимал это как нечто естественное, нечто само собой разумеющееся. Сейчас…
Сейчас я готов был на всё, ради спасения человечества с тем только условием, что возглавлять список спасенных должно было мое имя, а если и не возглавлять, то присутствовать в этом списке оно было просто обязано. Насколько я понимаю, остальные придерживались такого же мнения.
– Ты чего? – Полковник готов был дать мне хорошего тумака, как проверенное средство против истерики.
– Я тут подумал о человечестве.
Полковник с доктором посмотрели на меня с таким видом, будто спрашивали, не нуждаюсь ли я в более серьёзной психиатрической помощи.
– Да нет, я тут вспомнил, как герои кино жертвовали собой ради спасения человечества.
– Да, в кино это выглядело красиво, – пробурчал Доктор.
– Ну и кто здесь хочет пожертвовать собой? – спросил вдруг Полковник, глядя то на меня, то на доктора.
Мы же сидели, как два нашкодивших школьника в кабинете директора.
– Лично я выбираю жизнь. Человечество, человечеством, а мне моя шкура милее, по крайней мере, до тех пор, пока я – это я. Оставим патриотизм для кино и книг. Пусть другие вдохновляют художников, я же выбираю вино и девочек.