Ich любэ dich (сборник) - стр. 12
– …не просто группу, а команду. А потом вообще создать свой институт.
– Ты хочешь к ней?
– Конечно, ужасно хочу! Если она возьмет.
– Тебя обязательно возьмет.
Благодарный недоверчивый взгляд.
Мы дарили друг другу не только съедобные дары. Я приносил книжки, она учила новые песенки под гитару, я возил ее в Коломну или Архангельское, она сидела за швейной машинкой, а потом встречала меня в новой юбочке.
Через полгода она решила порадовать меня тренингом по психодраме. Я принял подарок – мне хотелось посмотреть на Юлю, которая занимала все больше и больше места в нашей жизни.
Юля оказалась невысокой, плотненькой, с широким лицом и небогатыми белыми кудряшками. Помоложе меня. Она сидела, поджав под себя ноги, на матах в спортивном зале школы недалеко от Нагатинской, по правую и по левую руку от нее вдоль стен заняли места будущие психологи.
Юля и правда притягивала к себе – от нее без всяких проводков можно было подзаряжать севшие аккумуляторы. Ее хотелось слушаться. Может быть, именно это хотела сказать моя Любка, когда говорила «секси».
Я один среди девушек. Моя среди всех самая хорошенькая. Гордая, что привела меня, волнуется. Приготовила ручку с тетрадкой, поглядывает – выдержу ли я такие посиделки? Выдержу. Она тоже отважно осваивала мой мир, где пахло конским потом, смолистым дымом, багульником и сырыми портянками. Тряслась верхом по неровным горным тропам, ночевала под звездами или в таежных избушках, где по нарам бегают мыши.
Итак, мы проводим расстановку по Хеллингеру. Так, как понимает этого Хеллингера Юля.
Рядом с ней садится девушка Маша. Черные вьющиеся волосы, очки, неплохая фигурка. Черный свитер, черные джинсы. Жалуется на трудности в сексуальных отношениях с мужем, еще она, кажется, ужасная мать. Мать-ехидна. Еще на работе «полный пипец». Затем идет путаный рассказ о детских травмах.
Я привольно разлегся на матах, слушаю Машу и вспоминаю время, когда у меня тоже было плохо с сексуальными отношениями, да и вообще со всеми отношениями, когда ушла первая жена, когда я улетал от пятидесяти граммов водки, мучился желудком и безденежьем, когда было тоскливо ложиться спать и страшно просыпаться. Мне казалось, что меня собьет автомобиль, мне казалось, что от меня пахнет чем-то нехорошим, и я постоянно принюхивался к себе.
Потом неожиданно позвонил Эрик Костоцкий с Алтая и сказал, что они все ждут меня.
Мои друзья ждут меня на Золотом озере, им будет здорово опять увидеть меня и снова сходить со мной в тайгу…
Трудно поверить, что тебя кто-то ждет и действительно хочет увидеть. Все еще оставалась надежда, что завтра тебя окликнет на улице прекрасная женщина и все пойдет хорошо. А послезавтра заработаешь кучу бабла, поедешь с этой женщиной, например, в Париж, будешь пить хорошее вино, закусывать устрицами, мидиями, улитками и даже отчего-то разговаривать на чистейшем французском языке, делая красивые и уверенные жесты.
Мне повезло, что я сумел плюнуть на эти светлые надежды. Купил билет на поезд и взял с собой старую, оставшуюся от отца байдарку. Потом собирал эту байдарку в поселке Аирташ под весенним проливным дождем и радовался этому дождю. Радовался, что все попрятались по домам и ко мне никто не подойдет и не будет задавать вопросов или проверять на твердость. Побросал свои вещи в нос и начал грести, планируя сделать тридцать километров за ночь.