Ибо сильна, как смерть, любовь… (сборник) - стр. 12
– Какого еще скальпеля? – удивился он.
– Ну, вот, – совершенно искренне огорчилась я. – А я думала, ты читаешь книги.
– Я и читаю, – обиделся он. – Только, может быть, не те книги, что ты.
– А какие же?
– Не важно. Ты давай объясни, что ты имела в виду.
– Оккам это древний философ. Он жил в тринадцатом веке, но был очень трезво мыслящий человек. Он сказал «Не следует увеличивать число сущностей, сверх существующих».
– Хорошо сказал, – иронически одобрил он. – Неплохо было бы еще понять, что это значит.
– Это значит, что не нужно выискивать что-то сверхъестественное, там, где можно обойтись естественными причинами. То есть, что чудес не бывает. И с тех пор мы так и живем, закрываем глаза на то, что не можем объяснить и говорим, что этого не может быть, потому что этого не может быть… никогда. Как у Чехова, знаешь?
Он кивнул.
– А на самом деле… А на самом деле «Есть многое на свете, друг Горацио, что и не снилось нашим мудрецам». Это тоже, между прочим, очень неглупый человек сказал.
– Так что, ты мне предлагаешь поверить, что я умер, а теперь снова воскрес и даже не помню об этом?
– А что тебе еще остается делать, как не поверить? Жаль, что я не сфотографировала тебя в гробу. Кстати, у тебя есть темно-синий костюм?
Он кивнул.
– Вот ты в нем и лежал.
Он подпер голову кулаком, некоторое время задумчиво смотрел на меня и, наконец, сделал последнюю попытку.
– Слушай. А, может быть, ты у кого-нибудь узнала, ну, про костюм и про кухню, а теперь из меня идиота делаешь?
– Да? А зачем бы мне это было надо?
– Да откуда я знаю? Разыгрываешь, может.
– Хороший розыгрыш, особенно про таблетки, которые ты собираешься проглотить в восемь часов.
– Да, – вздохнул он, – таблетки это сильная карта. Я о них вообще никому не говорил.
– Ну вот, видишь?
– Ну-ну, просто дурдом какой-то.
– Точно, – поддержала его я.
Он с минуту еще пытался что-нибудь придумать, а потом вдруг невесело засмеялся.
– Чего ты? – удивилась я. – Что здесь смешного?
– Представляешь, вот я поверю тебе и начну кому-нибудь рассказывать, как он был у меня на похоронах, а я потом передумал и воскрес, и могу ему теперь его венок назад отдать.
На меня сразу нахлынули печальные воспоминания.
– Во-первых, – тихо сказала я, – это было совсем не смешно, это было ужасно. У меня до сих пор сердце разрывается, когда я вспоминаю об этом. Но это одно, а второе, и главное, что ты никогда никому не должен об этом рассказывать. Я и тебе не должна была говорить об этом.
– Почему?
– Так.
– Исчерпывающий ответ, конечно. Ну, хорошо, давай зайдем с другой стороны. Кто ты? И почему вдруг у тебя разрывалось сердце, когда ты меня увидела?
И тут я растерялась. Конечно, дома мне приходило в голову, что он спросит это. И в ответ я должна была честно и прямо ему ответить, что это потому, что я люблю его и искала всю жизнь. Но одно дело твердить это про себя и совсем другое сказать это вслух да еще парню, который видит меня, или считает, что видит, первый раз в жизни.
– Давай, давай, колись, – подбодрил он меня.
– Ну, я пришла взять у тебя интервью, – неуверенно начала я, Но он меня перебил.
– Это я уже слышал, это твоя официальная легенда, а ты говори правду: как ты попала в эту историю? Почему именно тебя прислали спасти меня? И кто прислал, в конце концов?