И возьми мою боль - стр. 21
– Значит, они попытаются повторить нападение, – с явным грузинским акцентом сказал второй заместитель Сабельникова, майор Георгий Чумбуридзе.
– Мы убеждены, что попытаются, – согласился Цапов, – поэтому в больнице установлен усиленный пост. Сразу трое наших сотрудников всегда находятся рядом с палатой, где лежит Махмудбеков. Кроме того, рядом находится и кто-то из его людей. Правда, на всякий случай мы проверяем всех его людей, прежде чем пускаем их к хозяину. Случаи предательства у них обычное дело, и кто-то из людей Махмудбекова может сделать то, чего не удалось нападавшим. Когда речь идет о такой сумме денег, не пожалеют ничего, чтобы добиться своего.
– Значит, сейчас нужно ждать новых ходов с каждой стороны, – задумчиво подвел итог Максимов.
– Верно. Но есть еще одно небольшое осложнение. Махмудбеков – чеченец, и естественно, что представитель Чечни в Москве уже потребовал разбирательства дела, обвинив нас в геноциде чеченцев, проживающих на территории России. Они считают, что подобное нападение могло быть организовано только спецслужбами. У Махмудбекова на даче находился с десяток охранников, и их всех, кроме одного, перебили. Естественно, что чеченцы нам не верят, а их представитель заявил, что в столице началась охота на чеченцев.
Мы не имеем права рассказывать обо всех подробностях этой операции, но каким-то образом должны реагировать. Нашему министру сегодня утром позвонил премьер-министр и потребовал, чтобы тот в течение трех дней представил отчет о случившемся на даче Махмудбекова. Вы же понимаете, что мы не можем рассказать всей правды. Но чеченцы будут настаивать, и нам придется что-то придумывать. Тем более что у нас возникла еще одна очень большая проблема…
– Какая? – спросил Максимов.
– Врачи, наблюдающие раненого Махмудбекова, говорят, что он все время называл чье-то имя, звал какую-то Ираду. Мы проверили, кто бы это могла быть. Оказывается, в Москву он прилетел со своей дочерью. Мы нашли ее паспорт на даче среди документов хозяина дома. Но она бесследно исчезла во время нападения. Мы не смогли нигде найти ее трупа. Нигде. А оставшийся в живых один из охранников Махмудбекова, уже арестованный за ношение незарегистрированного оружия, и старик-садовник, который спрятался во время нападения в сауне, утверждают, что девушка сбежала.
– Может, ее захватили в качестве заложницы? – заметил Сабельников.
– Это еще хуже, – помрачнел Цапов, – дело в том, что ее мать, умершая десять лет назад, бывшая супруга Исмаила Махмудбекова, приходилась родной сестрой первому вице-премьеру чеченского правительства. То есть он ее родной дядя. Если с девушкой что-нибудь случится… – он покачал головой. – Нам будет очень трудно объяснить, какое отношение к наркомафии имеет семнадцатилетняя девочка.
Ее дядя – один из самых уважаемых людей в Чечне. Он достойно сражался во время войны и никогда не имел никакого отношения к делам своего родственника. Более того, они даже не разговаривали много лет. Но на Кавказе свои законы. Я сам вырос на Кавказе и знаю, как именно будет реагировать первый вице-премьер, если с его племянницей что-нибудь случится в Москве. Если, не дай бог, ее убьют или изнасилуют, это будет такой скандал, что мне об этом и подумать страшно. Сегодня утром меня вызвал министр. Мы обязаны найти эту девушку во что бы то ни стало. И найти живой. Поэтому мне было приказано войти в контакт с вашими представителями для координации наших действий. Вы представляете теперь, какие у нас возникли проблемы?