И уйти в закат - стр. 33

Я моргнула и наваждение прошло. Я все еще сидела в кресле (даже не представляю, как из этой позы можно кувыркнуться вперед), а он все еще сидел на стуле, и челюсть его все еще была на месте, а в протянутой ко мне руке был разблокированный телефон.

Звонить я никому не собиралась. Тапнула по экрану, активируя камеру, потом еще раз, разворачивая ее в положение для селфи, посмотрела на экран…

– Я просто не хотел, чтобы это произошло именно так, – сказал Грег. – Думал подождать хотя бы до после обеда.

– Тут включены какие-то фильтры? – спросила я.

– Нет, – сказал он. – Мне жаль, Бобби.

– Похоже, что это были чертовски долгие две недели, – сказала я.

С экрана его телефона на меня смотрела тридцатилетняя старуха.

Женщина на экране телефона была похожа на меня, поэтому в первую очередь я и подумала о фильтрах. Те же глаза, тот же взгляд, тот же нос, та же форма губ… наверное. Только щеки впали, скулы заострились, и, в целом, наверное, фильтры старят не так. Если, конечно, перед ними не ставят задачу показать не только повзрослевшего, но и подхватившего какую-то смертельную болезнь человека. Я пристроила аппарат на стол, по мере возможности придерживая его загипсованной рукой, а пальцами здоровой ощупывала свое лицо.

Нет, никаких сомнений, это не фильтры.

Мне около тридцати, если я совершенно не слежу за собой. И вообще никто за мной не следит. А если за моей внешностью кто-то все-таки ухаживал, то гораздо больше.

Но это я. И похоже, что уже никто не вернет мне мой две тысячи седьмой год.

– Мне жаль, – повторил Грег.

А мне-то как.

– Авария на самом деле была?

– Да. – сказал он. – Но больше десяти лет назад.

– Насколько больше? – спросила я. – Сколько мне лет на самом деле?

Услышать точный ответ было немного… ладно, не немного. Было страшно. Я уже понимала, что потеряла сколько-то лет своей жизни, и не просто потратила их впустую, а вообще их даже не помню, словно меня засосало во временной портал, а потом выплюнуло обратно, и конкретная цифра сделает это предположение реальностью. Заставит мой мозг окончательно в это поверить.

Смогу ли я принять свой новый возраст? Что мне теперь делать-то вообще? Как жить?

– Тридцать один, – сказал он.

– Ну, не так все и плохо, – сказала я с уверенностью, которой не испытывала. – И сколько раз мы с вами вели уже подобный разговор?

– Не так уж много, – сказал он, улыбнувшись. – Раньше твоим лечением занимались другие мои коллеги.

Логично. Он не выглядел человеком, пришедшим в профессию больше десяти лет назад. Он в это время должен был в колледже учиться.

Я вернула ему телефон.

– Что у меня с рукой? – на последствия аварии, случившейся пятнадцать лет назад, эта травма не тянула.

– Ты поранилась.

– Спасибо, кэп, – сказала я. – А как именно?

Он замялся.

Так обычно делают люди, готовящиеся сообщить не слишком хорошие новости и мучительно подыскивающие нужные слова.

Еще так иногда делают люди, готовящиеся соврать, но я не думала, что это тот случай. Я имею в виду, если они, допустим, врут мне из раза в раз, то текст у него давно отрепетирован, и он должен шпарить по нему, как по писаному.

– Ты не всегда воспринимаешь эти новости так спокойно, – сказал он. – Иногда ты бываешь… э… довольно агрессивна, и в один из таких случаев ты травмировала сама себя, устроив в своих апартаментах… э… погром.