И снова я к тебе вернусь… - стр. 5

Признайтесь честно, Елена Андреевна, ведь это так соблазнительно просто увидеть болезнь, без кучи анализов, томографий и душевных мук, если что-то не срастается…

Время шло, а «третий глаз» так и не подавал признаков активного существования, даже когда я попыталась вернуть то самое состояние по собственному желанию. Случилось это через два с половиной месяца после начала работы в клинике.

В первых числах августа на плановое отделение привезли мужика лет тридцати пяти. Сопровождал его солидный пожилой дядька; как потом оказалось, отец. Пациент поступил непонятно с чем – жаловался на боли в животе, три дня накануне страдал неукротимой рвотой. Семья больного была близка к хозяевам нашей клиники, о чем стало известно еще до его поступления. Несмотря на страдания, мужик явно не желал никаких обследований, а просто громко и возбужденно требовал излечения прямо сейчас, чтобы пойти уже обратно домой. События разворачивались непредсказуемо – к утру его перевели к нам, в реанимацию, потому что пациент по непонятной причине впал в кому. Елена Андреевна и доктор Смолин целый час танцевали ритуальные танцы в попытках зацепиться хоть за что-нибудь; только что не стучали в бубен и не окуривали мужика волшебными дымами. Мы набрасывались на его бесчувственное тело то с ЭКГ, то с неврологическим молоточком, таскали его на МРТ, собрали кучу анализов; но кусочки не хотели складываться в пазл. В конце концов, разложили кучу бумажек на маленьком обеденном столе и тупо пялились в собственную неполноценность, подперев руками светлые головы. В такой позе бездарно потратили еще полчаса; я не выдержала, пошла в палату, взяла стул, села рядом с мужиком и стала напряженно смотреть. Всматривалась минут двадцать, пытаясь вспомнить, как это было тогда, с Вербицким; но ничего не происходило. Картинки не всплывали, пространство не увеличивалось и не уходило вглубь. Я видела только то, что было снаружи, а точнее – тело без сознания и, что самое важное для врача, без точного диагноза. Я просидела впустую полчаса; в конце концов, решила – товарищ между мирами оказался унизительно скуп, он все-таки забрал свой подарок обратно, слегка подразнив.

Да и черт с вами, уважаемая редакция. Поживем без перископа.

Как говорится, без вас работали, работаем и будем работать.

Я вернулась в ординаторскую. Саня с Варей разогревали готовую пиццу; Елена Андреевна снова полезла разгребать пачку анализов. Шрек тоже пребывал в раздражении по поводу нерешенной задачи, он стоял за моей спиной и громко чавкал.

– Ленчик, заканчивай копаться. Сейчас приедут «неврепетологи», вот пусть и расчухивают. У нас тут терапия и эндокринология, а не неврология. Диабета нет – все, точка. А что за кома такая – вот пусть сами и ковыряются, что там у него в башке.

Через полчаса приехала платная неврологическая бригада из института Бехтерева. Обнаружили все тот же «натюрморт»; быстро запаковали мужика в машину, прихватив груду бумажек. Родственники безропотно последовали за мужиком, не выразив никакого неудовольствия, что сразу показалось мне подозрительным – привезли-то еще ничего, в сознании, а увезли в коме. И даже не высказали никакого возмущения по этому поводу. Только через пару дней в ординаторскую зашел наш главный врач Сергей Валентинович и сказал непонятное слово «спайсы». Мужик траванулся «спайсами»; такое новое течение на гребне безумия и нежелания жить. Оказывается, опиаты отошли в сторону как наркотики номер один; человечество прогрессирует даже в этом направлении.