И слух ласкает сабель звон - стр. 15
– Ты пойми, что ведь это общепризнанная величина! – попытался спорить муж. – Ведь это же не я придумал...
– Мне плевать на то, что кто-то там заявил про «величину»! – экспрессивно выражала свое несогласие мадам. – Все это измышления таких же похотливых самцов, как ты!
Супруг, придерживавшийся, как видно, другого взгляда, на этот раз решил не ввязываться в искусствоведческий спор, который, учитывая импульсивность мадам, грозил перейти в ссору.
– Едем, дорогая. Вот, кстати, и фиакр. Давай я тебе помогу.
– Ты мне зубы не заговаривай! – возмутилась мадам. – Я что, по-твоему, такая толстая, что без посторонней помощи сама не сяду?
Все так же препираясь, парочка укатила домой.
Как это обычно и бывало, каждое представление этой танцовщицы вызывало массу полярных отзывов: от восхищения до отрицания.
Среди покинувших театр были поручик и Гамелен. На этом их совместная программа на сегодняшний день закончилась. Дальше их пути расходились. Капитана ждали свои дела и обязанности, а Голицын оставлял столицу Франции, поскольку ему завтра надо было быть в Шампани, в районе дислокации своей воинской части. Таких вечеров в ближайшее время ему могло и не представиться. Суровые воинские будни обещали стать снова привычной жизнью для русского гостя и всех его соотечественников, которых судьба забросила так далеко от родной земли.
– Ну, а как вам вообще во Франции? – поинтересовался Гамелен на правах «принимающей стороны». – Дискомфорта не ощущается?
– Какой уж тут дискомфорт, – отрицательно мотнул головой Голицын. – Почти как дома. Ведь возьмите тот же самый язык. У нас практически каждый дворянин с детства знает французский.
– Неужели? – удивился француз. – А я-то думал...
– Да знаю я, что вы думали! – рассмеялся Голицын. – Известны нам все ваши представления о России. Дескать, мороз и стужа круглый год, по улицам рыскают волки, а все здания из дерева! Что, не так?
– Нет, ну что вы, – смутился Гамелен. – Просто некоторые вашу далекую страну считают... экзотической.
– Ну, ладно, – хлопнул собеседника по плечу поручик.
– Да, кстати, о России, – вспомнил француз. – Мой предок Гийом в 1812 году участвовал в походе Наполеона Бонапарта на Россию.
– И что? Бывал в Москве?
– Нет, в вашей столице ему побывать не довелось, но он был дважды ранен и все-таки счастливо вернулся на родину.
– Да-а, были времена... Позволю себе заметить, – произнес Голицын, возвращаясь к особенно близкой ему теме, – что ваша племянница, мсье, это просто воплощение женской красоты. Не сочтите это за лесть, но это действительно так!
– Не сочту, не сочту, – усмехнулся Дидье. – Она хороша, но я вам открою маленькую тайну: вы ей тоже понравились!
– Вы думаете? – подкрутил ус поручик.
– Я же знаю ее с детства как облупленную. Так что могу вам сказать смело, что вы вскружили девушке голову.
Офицеры, стоя у ступеней лестницы, закурили. Беловатый дымок вился в ночном воздухе. Горели огоньки папирос.
– Как вы настроены, поручик, на новую обстановку? – спросил француз. – Ведь воевать у нас вам не приходилось?
– Воевать – нет, а во Франции бывал, и не раз. А так – что ж... У нас в России есть поговорка: бог не выдаст, свинья не съест, – затянулся дымом Голицын. – Война – она везде война, так что нам, военным, не привыкать.
– А вы помните, каким был город до войны? – мечтательно вздохнул Гамелен. – Ведь тот, кто попадает в столицу впервые, не получит никакого представления о том, какой же настоящий Париж. Ведь это же был настоящий праздник жизни, никого не оставлявший равнодушным. Сегодняшняя жизнь – бледная тень былого величия.