И придет весна - стр. 7
Киваю ей в ответ и почти выбегаю из школы, чтобы поскорее снова оказаться рядом с Максимом. Он ждет, стоя у приоткрытой двери машины… но почему-то больше не улыбается. А когда вижу телефон в его руке, мне и самой резко становится не до веселья.
Мне даже не нужно объяснять, что случилось: и так все ясно. Проходили… даже не знаю, сколько раз уже. Слишком хорошо знаком этот его взгляд. Вроде бы физически находится здесь, а в мыслях уже далеко-далеко отсюда. И ничто на свете не сможет остановить.
Тем более я… Подумаешь, всего-то жена, которая мечтала провести с ним вечер. Меня слепит обидой, снова накатывает злость, еще сильнее, чем накануне. Лучше бы он вообще не приезжал. Ничего не обещал, не обнадеживал, чем сейчас бросить так неожиданно и подло.
– Ве-ра… – по слогам проговаривает мое имя Максим и мрачнеет еще больше. У меня наверняка все эмоции отражаются на лице. Да и знает он прекрасно, как я реагирую на такие вещи. От этого становится вдвойне обидней: знает, но ведь все равно ничего не изменит!
– Вера, ну, не злись. Я правда не думал, что так все получится.
Как будто мне может стать легче от того, что он не думал!
Я всовываю ему в руки уже ненужный букет и, резко развернувшись, собираюсь уйти, но муж перехватывает чуть выше локтя, удерживая на месте.
– Думаешь, мне самому не жаль? Вера!
– Что? – поднимаю на него глаза и кусаю щеку изнутри, отчаянно стараясь не разреветься. – Что с того, что тебе жаль? Разве это что-то меняет?
Он рвано, раздраженно выдыхает.
– Там тяжелого пациента привезли, без меня не справятся. Это моя работа, ты же должна понимать!
– Должна? – от собственных слов горло раздирает, будто я глотнула кислоты. – Ты серьезно сейчас? Прямо должна? А ты должен что-нибудь? Ну, помимо того, что мчаться на работу по первому зову? Мне – должен хоть что-то? Или важно только то, что происходит в твоей чертовой больнице? А я – это так…
– Ты – не так, – тихо, но с отчетливой злостью в голосе цедит Максим. – Прекрати утрировать. Я люблю тебя. И у меня нет никого дороже. Но сейчас мне надо уехать. Я нужен… там.
– Конечно, – киваю и отворачиваюсь, потому что слезы все-таки срываются, обжигая щеки. – Езжай. Как же они там без тебя… Ты же единственный специалист на всю больницу, других просто нет.
Он вздыхает, снова делая слабую попытку меня обнять, но я уворачиваюсь. Дергаю плечом, стряхивая его руку.
– Неужели ты сама хотела бы сидеть и развлекаться в ресторане, зная, что я оставил человека в беде?
Отличный ход. Сыграть на моем чувстве вины – что может быть лучше? Только мы и это уже проходили. Я все сценарии наизусть знаю… и тошнит от них.
Качаю головой и поднимаю воротник у куртки: как-то резко становится холодно, и кажется, что ветер проникает даже сквозь одежду. Никогда не любила зиму, а сейчас при мысли о том, что впереди еще много-много холодных дней, становится совсем тоскливо. Я откуда-то наверняка знаю, что эта зима будет бесконечно долгой. И тяжелой.
– Я уже ничего не хочу, Максим, – выдаю, не глядя на мужа. Изо рта вылетает пар, а губ начинает саднить. – Ни ресторана, ни ужина, ни… тебя. Давай, катись на свою работу, спасай мир. Можешь вообще там поселиться.
И бросаюсь прочь, не обращая больше внимания на его слова. Даже не различаю их уже. Какая разница, что он говорит, если все равно поступит по-своему? Все равно не услышит, не поймет, почему так больно. А значит, и я не стану слушать… НЕ ХОЧУ!