И не таких гасили - стр. 15
Доводя до совершенства свою и без того безупречную стрельбу, Антонов не забывал приводить оружие в порядок, а уж собственный «Люгер» холил так, как не могла мечтать ни одна женщина на свете. Женщины не могли дать ему ничего, кроме хорошо знакомого и многократно испытанного удовольствия. От пистолета зависела его жизнь.
В день выезда Антонов проснулся в шесть утра. Настроение было приподнятым. Приняв горячую ванну, он облился холодной водой под душем, тщательно выбрил лицо и голову, оделся и сел завтракать, бегло просматривая статью о том, как определить темперамент женщины по ее парфюмерии. Он съел пару яиц в мешочек, умял два ломтя пшеничного хлеба с настоящим деревенским маслом, добавил к этому большой стакан ледяного молока и подсластил себе жизнь несколькими ложками майского меда.
Двадцать минут спустя подполковник уже вел свой «Порше» на север. Пиджак на соседнем сиденье прикрывал наплечную кобуру с пистолетом, на заднем сиденье покоилась сумка, превращенная стараниями технических кудесников АТЦ в расширенный вариант цилиндра иллюзиониста. Из динамиков звучали какие-то песни, но мысли Антонова были заняты Темногорской и ее связью с Шамилем.
Федеральная трасса М10, соединяющая Москву и Санкт-Петербург, была забита разнокалиберными фурами. К тому же за три века она обросла множеством придорожных городов и деревень, так что ехать приходилось через населенные пункты с неизбежными притормаживаниями и заторами. Местами дорога была столь узкой, что, случись на ней серьезная авария, пришлось бы проторчать в пробке несколько часов, и Антонов пожалел о том, что не выехал пораньше.
Потратив не менее полутора часов на то, чтобы протащиться через Вышний Волочок, Антонов стал с особым чувством взирать на дорожные работы по возведению платного автобана, тянущегося параллельно трассе М10. Лишенный возможности разгоняться хотя бы до ста километров в час, он весь извелся, пока добрался до гостиницы «Астерия», где забронировал номер на сутки. Она выходила окнами на Фонтанку, и отсюда было рукой подать до Мариинского театра. Приведя себя в порядок и проглотив невкусный ужин, Антонов отправился «на дело».
Мариинку-2 подполковник принял сначала за торговый центр и прошел мимо и только позже выяснил, что это и есть тот самый знаменитый театр, куда он направлялся. Войдя внутрь, очутился в огромном фойе со стенами, при виде которых Антонову вспомнился съеденный утром мед. С потолка свисали длинные нити с хрустальными шариками, в которых преломлялся свет.
Люди, прохаживающиеся вдоль желтых стен фойе, гудели как растревоженные пчелы. По большей части это была почтенная (как принято говорить) публика, то есть публика преклонного возраста, хотя попадались молодые женщины, радовавшие глаз. Прогуливаясь у входа в центральную ложу, Антонов притворялся, будто страшно увлечен их созерцанием, что было предусмотрено сценарием. Это не помешало ему заметить появление Темногорской.
Голоса публики стали на тон выше, головы одновременно повернулись в одном направлении, и, проследив за направлением любопытных взглядов, Антонов увидел очень большую и очень толстую женщину, важно двигающуюся ему навстречу. Это была Темногорская.
Никакие фотографии не могли передать то впечатление, которое она производила вблизи. Ее энергетическое поле было столь сильным, что, казалось, даже подвески на люстрах начали позванивать, как кусочки льда, там, где она проходила. А еще Антонов явственно услышал… нет, скорее, ощутил тяжелые шаги Темногорской, напоминающие размеренные удары в очень низко настроенный барабан: дум-м… дум-м… дум-м… Даже на расстоянии она излучала абсолютную и непоколебимую уверенность в себе. Будучи женщиной весьма крупных размеров, она обладала поистине чудовищным эго, ощущающимся на физическом плане.