И меркнет свет - стр. 7
– Ты же не вернешься в Назиру, да? – спросил Гектор, прервав долгое молчание, повисшее после ухода Джуда. – А как же Иерофан? Как же Беру?
Хассан поднял взгляд на Гектора. Тот рассказал ему однажды вечером, когда оба хорошо выпили, что девушка для него значила. Эта новость сильно ударила по принцу, слишком сильно. Потому что он вспомнил Кхепри и оставленное позади в Назире. Несмотря на ложь и уничтоженное между ними доверие, он так скучал по ней, что иногда едва мог дышать.
– Наш план развалился на части, – сказал Хассан. – Союзники закончились, а я не могу сидеть здесь и ничего не делать, Гектор. Только не снова.
Ситуация слишком напоминала первые недели в Паллас Атосе после того, как Иерофан завоевал Назиру. Жизнь на вилле Летии, ожидание. Отчаянное желание получить хоть какую-то частичку информации, хоть в чем-то быть полезным.
– Просто давай подождем еще пару дней. Еще одну неделю.
Хассана удивил мягкий, умоляющий тон Гектора, и он проглотил возражения, вертевшиеся на кончике языка. Возможно, они еще не все перепробовали.
– Я поговорю с Джудом, – пообещал Гектор. – Мы со всем разберемся. Может, нас отвезет контрабандист, или мы спрячем…
– Неделя, – согласился Хассан. Назначив срок, он почувствовал себя лучше. Словно вернул контроль. Он мог дать Гектору еще неделю, обязан был после роли, которую сыграл в освобождении бога. Роли, которую они все сыграли, доставив бога в руки Иерофана. – Но так или иначе, когда неделя подойдет к концу, я покину Тель-Амот.
3. Эфира
Должно быть, в этот раз Беру сделала или не сделала что-то ужасное.
Вот о чем в первую очередь подумала Эфира, когда свидетели вытащили ее из комнаты во второй раз за два дня. Обычно они наказывали ее прямо там, но, возможно, в этот раз мало было просто показать Беру последствия в виде оставленных синяков. Возможно, в этот раз они заставят Беру смотреть.
Эфира пыталась не думать об этом, пока они шли по незнакомой резиденции Архона Базилевса в Паллас Атосе. Огромная, занимающая большую территорию вилла, построенная на скалах с видом на море, была такой огромной, что напоминала замок. Эфире же она служила тюрьмой. Ее пускали только в комнату, в которой она спала, на прилегающий к ней двор с видом на море и, конечно же, в комнату Беру, где они ужинали вместе каждый вечер. Куда бы ни вели ее сейчас свидетели, там она раньше не бывала.
Они подошли к большим дверям, за которыми оказалась роскошная комната в золотых и белых цветах. У ряда полок с книгами, декоративными дощечками и вазами стоял мраморный стол. Помещение походило на кабинет. Возможно, отсюда Архон Базилевс управлял городом, прежде чем Иерофан заковал его в цепи.
В глубине комнаты, у окон, через которые просачивался яркий свет, стоял сам Иерофан. Его чистые белые одеяния и золотые солнечные лучи создавали вокруг него ореол, и Эфира почти поняла, почему священники Паллас Атоса поклонялись ему.
Когда свидетели втолкнули Эфиру в комнату, она увидела, что Иерофан не один. Облокотившись на стол рядом с ним, стоял Илья Алиев. Он скрестил руки на груди и пытался выглядеть элегантно и беззаботно.
Эфире хотелось его убить.
Он прошелся по ней взглядом, останавливаясь на тонких цепях вокруг запястий. По выражению его лица девушка ничего не могла понять. Она резко отвернулась, прежде чем их взгляды встретились.