И даже небо было нашим - стр. 21
Друг папы все время кашлял в скомканный платок, а потом всматривался в него, как будто что-то искал. Я попросила разрешения выйти подышать. Через минуту девушка вышла тоже. Я стояла у стены, в тени, и курила.
– У меня есть травка, если тебе надо.
Она достала из кармана целлофановый пакетик. Попросила у меня сигарету, ловко и аккуратно вытрясла из нее табак на левую ладонь. Лак у нее на ногтях потрескался, его нанесли чуть ли не неделю назад. Она смешала травку с табаком и всыпала смесь в пустой бумажный цилиндрик. Мы сделали несколько затяжек.
– Он серьезно болен?
Пожав плечами, девушка подула на кончик сигареты, и он ярко вспыхнул.
– Да. Думаю, он умрет.
Я сказала, как меня зовут и, немного смущаясь, протянула ей руку.
– А я – Виолалибера, – представилась она.
– Какое красивое имя.
Она застенчиво улыбнулась, на щеках появились ямочки.
– Сама придумала.
– Придумала?
– Раньше у меня было другое имя, но мне оно не нравилось.
– А какое?
Она долго смотрела на сигарету, словно не решаясь ответить.
– Скажи, если это не секрет, – добавила я.
– Оно было албанское, – ответила она, словно этим все было сказано.
Я не знала, что сказать, подумала, что нехорошо было так настаивать, и спросила:
– Ты не бываешь в Скало?
– Что это такое?
– Ну, что-то вроде кафе на открытом воздухе. У моря. Там показывают кино. И есть бар, но в нем продают только пиво. И бутерброды с кониной.
– Гадость какая.
– Они жирноватые. Но потом привыкаешь.
– Может, и побываю как-нибудь, – сказала Виолалибера, давая понять, что я ее не убедила.
Мы докурили косяк молча, думая каждая о своем. Напротив нас вытянулась вереница домиков, точно таких же, как дом папиного друга, но только недостроенных. Наружные лестницы вели в пустоту, в окнах не было стекол. Вокруг, точно стены, угрожающе нависали заросли кактусов.
– Дашь немножко с собой? – спросила я. Берну и остальным ребятам это доставило бы удовольствие. Они часто говорили о том, чтобы купить марихуаны или гашиша, но в итоге каждый раз выяснялось, что у них на это нет денег. – Я тебе заплачу.
Виолалибера достала целлофановый пакетик и протянула мне:
– Возьми так. У меня еще есть.
Она отправила в рот карамельку, другую предложила мне. Потом мы вернулись в дом и она всех угостила миндальным молоком. Хозяин дома некстати закашлялся, и молоко попало ему не в то горло. Папа бросился к нему, но не знал, как помочь. Виолалибера сказала, чтобы он не волновался, и стала хлопать своего подопечного по спине до тех пор, пока у того не прекратился кашель. Затем принесла на подносе графин с водой. Все оставшееся время она просидела уткнув подбородок в грудь, чтобы не рассмеяться беспричинным смехом.
Мы собрались домой. Папа был грустный. Он спросил, не хочу ли я немного пройтись по берегу, а может, и съесть мороженое, хотя было еще утро. Мне надо было поскорее вернуться на ферму, ведь до отъезда оставалось всего несколько дней, а я тратила время впустую. Но я опять не решилась его расстроить.
Мы доехали до пляжа Санта-Сабина. Песок был плотный, упругий, рыбачьи лодки без устали сновали вдоль берега. Папа взял меня под руку.
– В юности мы с Джованни часто приезжали порыбачить сюда, – сказал он, указывая на какую-то неопределенную точку в морской дали.
– Твой друг болен?
– Он кажется глубоким стариком, верно? А видела бы ты его тогда! Он нырял без акваланга на глубину до двадцати метров. Мы возвращались домой с полными ведрами рыбы. Тогда еще не было таких запретов, как сейчас. Сколько ни наловишь, все твое.