И буду век ему верна? - стр. 19

Утром я просыпаюсь оттого, что Вадим ходит по комнате. Двигается он очень осторожно, но я все равно слышу. Однако открывать глаза мне совсем не хочется. Вадим наклоняется ко мне и шепчет:

– Фенечка, мне надо идти.

– Угу, – мычу я. Он целует меня, а я спрашиваю: – Ты меня любишь?

– Ну как же можно тебя не любить?

– Молодец, так держать. – Я обхватываю его за шею и притягиваю к себе. Он не брит, но мне это даже нравится.

– Я тороплюсь, – смеется Вадим.

– Ничего подобного. Будешь знать, как будить меня по утрам.

После его ухода я собираюсь как следует выспаться, но вдруг вспоминаю о родном участке. Меня охватывает жажда деятельности. Я встаю, иду в ванную: кран на месте. Утро чудесное.

К вечеру возвращается Вадим, мы ужинаем, занимаемся любовью, утром прощаемся, он уезжает, а я мету участок. В субботу Вадим на ночь не остается, уезжает часов в десять, когда появится – не знает, дела. Скорее всего, в понедельник. Я клянусь его ждать до понедельника.

Утром мне не спится, и уже в шесть я иду на участок. Улица пустынна. Тишина, и воздух какой-то особенный. Я замираю, опершись на метлу. Мысли мои чисты и прекрасны.

Тишину внезапно нарушают три машины, друг за другом мчащиеся по улице. «Вот придурки», – думаю я.

А машины, сначала та, что в середине, а потом и две другие вдруг останавливаются. Из средней выходит Вадим. Полная для меня неожиданность, между прочим. Лицо у него сердитое.

– Ты что делаешь? – спрашивает он.

– Улицу мету, – резонно отвечаю я.

– Зачем?

– Что значит – зачем? Я в ЖЭКе работаю.

– Помнится, ты на телевидении работала.

– Когда это было, меня уже выгнали.

– Так, – недовольно говорит Вадим. – Иди домой, часа через два я приеду.

– Ага, – только и успеваю сказать я и остаюсь наедине с метлой.

Едва я собралась позавтракать, вернувшись домой, как приходит Вадим. Выражение его лица мне не нравится, я сразу же вспоминаю, что за моей спиной три поколения прокуроров, и готовлюсь к бою.

– Что это за чертовщина с метлой? – спрашивает Вадим голосом моего отца.

– Я же тебе сказала: дворником работаю. Надо мне где-то трудиться. Это временно, до зимы. Снег пойдет, тяжело станет, я брошу.

Мне кажется, что я все объяснила очень доходчиво, но Вадим так не считает.

– Что ты за человек, черт возьми? Мужья-придурки, соседи ненормальные, метла эта дурацкая. Что ты из своей жизни балаган устраиваешь?

– Далась тебе эта метла, – канючу я. – Ну а мужья, что же теперь, топиться, что ли? Каких бог послал.

– Ты вообще серьезно говорить можешь? – спрашивает Вадим, и я с удивлением замечаю, что он повысил голос.

– Могу, но не буду. Ни к чему мне серьезно говорить, особенно о метлах и мужьях.

– Оставь этот дурацкий тон. Мне кажется, я имею право…

– Наверное, имеешь, – перебиваю я. – А я имею?

– Что?

– Я какие-нибудь права имею? Например, жить, как считаю нужным?

– По-твоему, это нормальная жизнь?

– Само собой. Если тебе необходима светская львица, так ты квартирой ошибся, львицы в коммуналках не живут.

– При чем здесь коммуналка?

– Хорошо, поговорим о норме. Для тебя нормально, когда женщина ждет, с вопросами не лезет, жизнью довольна и чокнутой не выглядит?!.

– Послушай, разве я тебя чем-то обидел? – спрашивает он, сбавляя обороты.

Неожиданно мне становится невыносимо скучно.

– Ладно, – говорю я. – Извини. Я тут глупостей наболтала. Вообще у меня не все дома. Наш роман затянулся. Давай скажем друг другу до свидания.