И будет рыдать земля. Как у индейцев отняли Америку - стр. 5
«Схороните мое сердце у Вундед-Ни» и сейчас формирует представление американцев об Индейских войнах, это классика популярной исторической литературы. То, что такой важный период нашей истории до сих пор определяется работой, никоим образом не претендовавшей на соблюдение исторического равновесия, одновременно парадоксально и уникально. Ди Браун говорил в предисловии, что его задачей было «показать завоевание Американского Запада глазами его жертв», отсюда и подзаголовок книги: «История Американского Запада, рассказанная индейцами». При этом круг жертв в книге сильно ограничен. Индейцев, примкнувших к белым (в первую очередь шошонов, кроу и пауни), Ди Браун презрительно именует наемниками и в расчет не принимает, даже не пытаясь понять и объяснить мотивы их действий. Наравне с армией и властями эти племена превращены в статистов, картонные фигурки, контрастный фон для «жертв».
Такой однобокий подход к изучению истории ни к чему хорошему в итоге не приводит; невозможно честно оценить ни всю глубину несправедливости обращения с индейцами, ни подлинную роль американской армии в те трагические времена, не разобравшись детально в позициях индейцев и белых. Цель моей книги – соблюсти историческое равновесие в исследовании Индейских войн. Я бы поостерегся говорить о «восстановлении» равновесия, поскольку с момента закрытия военной границы-фронтира[16] в 1891 г. отношение общественности к событиям той поры качается, как мятник, то в одну, то в другую сторону.
Бесценную службу сослужил мне огромный массив индейских первоисточников, к которым был открыт доступ после публикации «Схороните мое сердце у Вундед-Ни». Они позволили мне в равной мере дать слово белым и индейцам и, глубже вникнув в мотивы обеих сторон конфликта, более последовательно разобраться во множестве мифов, заблуждений и вымыслов, которыми окружены Индейские войны.
Один из таких мифов, не менее стойкий, чем миф о безусловной и неизменной ненависти армии к индейцам, – это миф о единодушном противостоянии индейцев белым захватчикам. Ни одно сражавшееся с властями племя никогда не объединялось ни для войны, ни для заключения мира с противником. Всесильно властвовала фракционность, в каждом племени имелись свои партии войны и мира, которые боролись за господство и вступали в стычки, порой весьма жестокие. Один из самых убежденных сторонников того, что с белыми нужно поладить миром, заплатил за свои убеждения жизнью: его отравил обозленный член группировки, выступавшей за войну.
Единодушие наблюдалось только среди племен, которые благосклонно отнеслись к вторжению белых. Такие влиятельные вожди, как Уошаки (Вашаки) у шошонов, смотрели на правительство как на гарантию того, что их народ уцелеет в противостоянии с более сильными племенами. Во время войн шошоны, кроу и пауни на деле доказали свою незаменимость для регулярной армии, следуя принципу «враг моего врага – мой друг».
Индейцы не только не выступили единым фронтом против «цивилизационной» экспансии с Востока страны – племена продолжали сражаться между собой. Общего «индейского духа» у них не было – он возник слишком поздно, забрезжив в миллениарной вере, которая не принесла с собой ничего, кроме кровопролития, обернувшихся явью кошмаров и крушения надежд.