Хунхузы: необъявленная война. Этнический бандитизм на Дальнем Востоке - стр. 11
Изредка судьба пленника-иностранца складывалась необычным образом. Пожалуй, самые невероятные приключения выпали на долю японца Кохинаты Хакуро. Он приехал в Маньчжурию после Русско-японской войны в возрасте 17 лет. Жажда наживы и приключений завела юношу в маньчжурскую глубинку, где он довольно скоро попал в руки молодцев одной из шаек «краснобородых». Не имея родственников, способных уплатить выкуп, Кохината открыто рассказал об этом разбойникам и сам попросил прикончить его побыстрее. Такая откровенность в сочетании с абсолютным хладнокровием понравилась хунхузам, и молодому японцу предложили вступить в ряды «братства». Поскольку другого выхода все равно не было, Кохината без колебаний согласился и быстро вошел во вкус вольной бандитской жизни. Благодаря своим качествам бойца и лидера Кохината вскоре стал главой собственного «дома». Подчиненных восхищало его истинно японское презрение к смерти, а местным жителям импонировала справедливость главаря. Со временем японское имя атамана почти совершенно забылось, и бывший Кохината снискал славу как Шан Сюйдун – могущественнейший дацзя ды, державший в узде почти все хунхузские шайки Южной Маньчжурии. Местное население наградило его прозвищем Сяо Байлун (Маленький Белый Дракон). Совершенно окитаившийся Кохината тем не менее не порвал связей со своей родиной, регулярно оказывая услуги японской разведке. После японской оккупации Маньчжурии в 1931 г. Кохината Хакуро понял, что дни хунхузов под властью военной администрации сочтены, и обратился к японскому командованию с предложением амнистировать всех хунхузов, добровольно сложивших оружие. При этом он обещал за свой счет вывезти восвояси всех бывших «братьев» и их родственников. Поразмыслив, японцы приняли предложение атамана. Здесь, в частности, сыграла свою роль репутация Хакуро, чьи осмотрительные молодцы никогда не совершали нападений на подданных микадо и никогда не трогали японской собственности. Весной 1933 г. состоялось то, что вошло в историю под именем «Великого Исхода Бацзоку». Около 70 тысяч (!) человек покинули Маньчжурию и переселились на территорию современной провинции Хэбэй.
На территории российского Дальнего Востока хунхузы также гораздо охотнее нападали на своих соотечественников и представителей малых народов. Тем не менее русское население Приамурья и Приморья также не было застраховано от хунхузских набегов. Разбойники придерживались в отношении русских «патриотической» точки зрения, рассматривая последних не только как добычу, но и как оккупантов, захвативших «исконно китайские земли». Нужно отметить, что китайские приграничные власти всячески поощряли подобные взгляды.
Отдельную сферу хунхузского законодательства составляли нормы, определявшие отношения между различными «братствами». Основной их смысл сводился к взаимному уважению и неукоснительному соблюдению границ бянь тяо («охотничьих угодий»).
С течением времени хунхузские законы могли претерпевать незначительные изменения, однако их основная цель, заключавшаяся в создании сплоченного и боеспособного преступного сообщества, связанного узами побратимства и уважающего принципы собственной корпоративной этики, оставалась неизменной.
Хунхузы вполне могли занять на северо-востоке Китая ту нишу, которая на востоке и юге страны принадлежала тайным