Хрущевка княжны Соколовской 2 - стр. 16
– Да. Мне показалось, эта лучше, – промямлила я.
– Как интересно, что это событие совпало с началом вашего обучения у Краузе. Милый символизм, – по-своему истолковал мои решения Тарковский.
Замечательно! Князь достаточно изобретателен, чтобы самостоятельно находить оправдания моим странностям. Вот только его осведомленность о моей жизни немного раздражает.
Заметив мое удивление, князь улыбнулся как будто извиняясь.
– В Калиновом мосту не так уж и много примечательных людей, информация о них почти витает в воздухе. Скоро и вы пополните круг лиц, которыми все интересуются, – Тарковский красноречиво покосился на блокнот, в котором я обычно делала наброски и заметки для новых статей.
– Что ж, если такова цена перемен в жизни, ничего не поделаешь, – я пожала плечами и отвернулась, стараясь скрыть нервозность.
– А если вы все же решитесь стать женой банкира, то и вовсе произведете фурор, – добил князь.
Ну разумеется, ему и это уже известно. Вот только выводы он, кажется, делает неверные. И в его голосе звучит откровенная насмешка. Но почему?
Внезапная догадка прошибла меня как молнией.
– Уж не злитесь ли вы на меня за то, что я предпочла Яринского вам?
Судя по тому, как сверкнули глаза Владислава, попала в точку. И не удержавшись, рассмеялась. Зло и почти отчаянно.
– Вы сами просили меня о браке. К тому же, я мог бы дать в вашу женскую долю гораздо больше жалких двух или трех миллионов, – справившись с эмоциями, напомнил князь.
«Жалких двух миллионов»? Умеет же ненавязчиво показать превосходство, зараза! И его миллионы могли бы стать спасением, но какая разница, чьей женой быть, если итог один – сидеть взаперти и изображать из себя благонравную девицу?
– Вы слишком долго думали над ответом. За это время я пришла к выводу, что такая просьба к вам с моей стороны просто бесчестна. Вы не обязаны жертвовать своей свободой и возможно личным счастьем, и я все равно не смогла бы принять такую жертву. Так что простите меня и давайте не будем больше возвращаться к этому разговору, – на последних словах голос предательски задрожал. Я бы могла еще кое-что сказать по поводу всей этой мерзкой ситуации, но чувствовала, что вот-вот расплачусь.
От безысходности, от накатившего вдруг чувства собственного бессилия и отчаяния.
– Да, мне необходимо было все обдумать, но не такая уж это и жертва: взять в жены красивую молодую женщину. Я бы обеспечил вас всем необходимым, мы прекрасно бы смотрелись в свете, вы носили бы лучшие…
– Заткнитесь! – прошипела я.
Ярость вскипела настолько сильно, что воспитание Марго забилось в дальний угол, полностью уступая место мне прежней.
– Вы хоть осознаете, какую чушь мелете? Вы ничем не лучше Яринского, даже хуже. С ним у нас по крайней мере честная сделка: я продаю ему молодое женское тело, он платит мне три миллиона. А вы мало того что смотрите на меня как на товар, так еще и выставляете покупку как поступок достойный и благородный.
Хотелось убежать, спрятаться и никогда больше не думать ни о долгах, ни о расплате за них. Но я стояла, гордо вздернув голову, и смотрела прямо в серые глаза князя.
Он ошеломленно молчал и хмурился. И судя по отстраненному взгляду, думал как будто не о моих словах, а о чем-то своем.
– Прошу прощения, – наконец выдавил он сквозь стиснутые зубы. – Если вы предпочитаете честные сделки, не смею мешать вам в их заключении.