Хрупкое равновесие - стр. 81
Работа пошла лучше, когда по окрестным деревням прошел слух, что произошло невозможное: чамар стал портным. Люди приходили не только для того, чтобы привести в порядок одежду, но и просто взглянуть на храброго чамара. Многие были разочарованы. В хижине не было ничего необычного – всего лишь молодой человек с болтавшимся на шее сантиметром и карандашом за ухом.
Как учил Ашраф, Нараян вел тщательный учет заказов – записывал имена, даты и стоимость услуг. Рупа по собственной инициативе вызвалась быть его менеджером: когда сын снимал мерки и вносил цифры в учетную тетрадь, она с важным видом стояла рядом. Еще точила карандаши ножиком для обрезки шкур. Прочесть его записи она не могла, но все расчеты держала в голове. Когда с новым заказом приходил кто-то, еще не расплатившийся за старый, она, стоя за спиной клиента, выразительным жестом потирала большим пальцем остальные, напоминая сыну про должок.
Примерно через полгода после возвращения Нараяна однажды утром к его хижине осмелился приблизиться бхунгхи. Рупа грела воду на улице, радостно прислушиваясь к стрекотанию швейной машины, когда заметила опасливо приближающегося незнакомца.
– И куда это ты направляешься? – крикнула она, преграждая ему путь.
– Мне нужен портной Нараян, – сказал мужчина, робко сжимая в руках какое-то тряпье.
– Что? – Его дерзость ошеломила Рупу. – Не хочу даже слушать такое бесстыдство. Вот сейчас ошпарю твою вонючую кожу кипятком! Мой сын не шьет для таких, как ты!
– Мама! Что ты делаешь? – Нараян с криком выбежал из хижины, но мужчина уже пустился наутек. – Подожди! – пытался остановить его Нараян, но тот, опасаясь худшей кары, бежал все быстрее.
– Вернись, друг, все хорошо!
– В другой раз, – крикнул перепуганный мужчина. – Может, завтра.
– Хорошо. Я буду тебя ждать, – прокричал в ответ Нараян. – Обязательно приходи. – Недовольно покачивая головой, он вернулся в хижину, не глядя на мать, которая сердито провожала его взглядом.
– Не надо качать головой. Я ни в чем не виновата, – возмущенно проговорила она. – И зачем ты пригласил его на завтра? Нам не к лицу вожжаться с людьми из такой низкой касты. Как можешь ты снимать мерки с человека, который чистит уборные?
Нараян промолчал. Через несколько минут он вышел на улицу, где мать избывала свою ярость, яростно мешая воду в котле.
– Мне кажется, мама, ты не права, – сказал Нараян таким тихим голосом, что его почти заглушил треск костра. – Думаю, я должен шить для всех, кто ко мне приходит – будь то брахман или бхунгхи.
– Вот как? Подождем, когда вернется твой отец. Интересно, что он об этом скажет? Брахман – да! Бхунгхи – нет!
Вечером Рупа рассказала Дукхи о завиральных идеях Нараяна, и тот сказал, повернувшись к сыну: «Думаю, мать права».
Нараян снял руку с махового колеса и закрепил его.
– Скажи, зачем ты послал меня учиться?
– Глупый вопрос. Чтоб тебе лучше жилось, зачем еще?
– Вот-вот. Потому что высшие касты обращаются с нами ужасно. А теперь ты ведешь себя так же. Если ты и дальше собираешься жить по их правилам, я вернусь в город. Для меня такая жизнь невозможна.
Рупу потряс этот ультиматум и ужаснула реакция Дукхи, сказавшего: «А ведь он прав».
– Отец Ишвара, думай, что говоришь. Сначала я у тебя права, потом он прав! Болтаешься из стороны в сторону, как горшок без дна. Вот что значит посылать детей в город! Они забывают деревенские порядки! А от этого только неприятности! – Кипя от негодования, Рупа вышла из хижины, созывая на совет подружек – пусть Амба, Пьяри, Падма и Савитри узнают, что за безумные вещи творятся в ее несчастном семействе.