Хрупкое равновесие - стр. 63
Жена тхакура видела все из кухонного окна.
– Муж мой! Скорей беги сюда! – завопила она. – Этот осел чамар расколотил нашу ступку!
Ее вопли разбудили тхакура Премжи, дремавшего под навесом с внуком на руках. Он передал спящего малыша служанке и побежал в заднюю часть дома. Дукхи валялся на полу, пытаясь забинтовать окровавленную ногу куском ткани, каким обычно обматывал голову наподобие тюрбана.
– Что ты натворил, дурья твоя башка! Разве для этого я тебя нанимал?
Дукхи поднял глаза.
– Простите, тхакуржи, но тут моей вины нет. Должно быть, в камне была трещина.
– Лгун! – Тхакур угрожающе поднял палку. – Расколотил ступку, а теперь еще и врешь прямо в лицо! Как могла она сама разбиться? Такая огромная ступа из прочного камня! Она ведь не стеклянная!
– Клянусь моими детьми, – взмолился Дукхи. – Я всего лишь толок чили – то, что делал весь день. Только взгляните, тхакуржи, мешок почти пустой, работа…
– А ну встань! Убирайся с моей земли! Никогда не хочу больше тебя видеть!
– Но, тхакуржи, работа…
Хозяин оттянул Дукхи палкой по спине.
– Вставай, говорю! И проваливай!
Дукхи с трудом поднялся на ноги и, хромая, попятился от занесенной палки.
– Тхакуржи, сжальтесь, я много дней без работы, я не…
Тхакур с криком набросился на него.
– Слушай, презренный пес! Ты разбил принадлежавшую мне вещь, и все же я отпускаю тебя. Не будь я таким мягкосердечным идиотом, передал бы тебя в руки полиции. А ну вон отсюда! – Говоря это, тхакур продолжал размахивать палкой.
Дукхи уклонялся от ударов, но не мог идти быстро из-за покалеченной ноги. И все же ему основательно перепало, пока он доковылял до калитки. Прихрамывая, Дукхи с трудом притащился домой, проклиная тхакура и все его семейство.
– Отвяжись! – сердито прошипел он, отмахиваясь от испуганных расспросов Рупы. Но жена не отставала и, вцепившись в него, просила разрешения осмотреть рану, и вот тогда он ударил ее. Злой и оскорбленный, он весь вечер молча просидел в хижине. Ишвар и Нараян очень испугались, они никогда не видели отца таким.
Через какое-то время Дукхи позволил Рупе очистить и забинтовать рану, съел еду, которую она принесла, но на вопросы по-прежнему не отвечал. «Тебе будет легче, если поделишься», – сказала жена.
Дукхи рассказал ей о случившемся только через два дня – горечь извергалась из него, как гной из раны. Когда он упустил коз, и его наказали, обидно не было: то была его вина, он заснул на работе. Но в этот раз все было иначе. Он усердно трудился весь день, а его избили палкой и ничего не заплатили. «И в довершение всего мне раздробило ногу, – закончил Дукхи. – Так бы и убил тхакура. Он подлый вор. Все они такие. Обращаются с нами как с животными. И так было всегда, еще во времена наших предков».
– Тс-с, – остановила его жена. – Нельзя мальчикам такое слышать. Тебе просто не повезло – ступка треснула, вот и все.
– Плевал я на эти рожи из высшего класса. Больше не буду вкалывать на них за гроши.
Как только нога зажила, Дукхи перестал работать в деревне. Он ушел из дома на рассвете и был в городе еще до полудня, добравшись туда на воловьих упряжках и грузовике. Найдя место на улице, где не было сапожников, он расположился на углу. Разложив полукругом металлические колодки, шило, молоток, гвозди, набойки и кусочки кожи, Дукхи сидел на тротуаре и ждал горожан, желающих починить обувь.