Хрупкое равновесие - стр. 18
– Привет, Рустам! Как поживаешь? – крикнул он. Так Дина узнала имя молодого человека.
– Хорошо, спасибо! – ответил тот, глядя через плечо человека в коричневом костюме на Дину, с удивлением наблюдавшую за ними.
– Скажи, что ты думаешь о сегодняшнем пианисте? Сможет ли он достичь той глубины, что требуется в медленной части? Как ты считаешь, ларго… О, прости меня, прости, я вернусь через минуту, только поздороваюсь с мистером Медора. – И мужчина исчез. Рустам улыбнулся Дине и покачал головой с притворным отчаянием.
Раздался звонок, и двери зрительного зала призывно распахнулись. Две рослые сестры синхронной прыгающей походкой заторопились в первый ряд, опустили обитые красно-коричневой тканью сиденья и с ликующим видом плюхнулись в кресла, радостно улыбаясь друг другу, как люди, в очередной раз одержавшие победу. Дина заняла привычное место в центре зала, ближе к проходу.
Зал постепенно наполнялся, и к ней подошел Рустам.
– Это место свободно?
Она кивнула.
Молодой человек сел.
– Занятный человек, этот мистер Тоддивалла, правда?
– Его так зовут? Да, он забавный.
– Даже если концерт так себе, он не даст скучать.
Свет понемногу померк, и на сцену вышли два исполнителя, встреченные аплодисментами.
– Кстати, меня зовут Рустам Далал, – сказал молодой человек и, наклонившись, протянул руку, а в это время флейта в ответ на серебристое фортепианное «ля» послала свое – золотистое.
– Дина Шроф, – шепнула она, собираясь ответить на рукопожатие, но, не сразу заметив его движение, несколько опоздала: Рустам уже отвел руку.
В антракте Рустам спросил, что она желает – кофе или что-нибудь из прохладительных напитков.
– Ничего, спасибо.
Они смотрели, как слушатели расходятся: кто в буфет – освежиться, кто в туалет. Рустам закинул ногу на ногу и сказал: «А я часто вижу вас здесь на концертах».
– Да, я получаю от них большое удовольствие.
– Вы сами играете? Ну, на фортепьяно или?..
– Нет.
– Жаль. У вас такие красивые пальцы. Я был уверен, что играете.
– Нет, не играю, – повторила Дина. Щеки ее слегка раскраснелись, и она мельком глянула на свои пальцы. – Я ничего не смыслю в музыке. Просто люблю ее слушать.
– Думаю, это самое главное.
Не совсем понимая, что он имеет в виду, Дина согласно кивнула.
– А вы? Играете?
– Родители, как всякие добросовестные парсы, заставили меня в детстве играть на скрипке, – засмеялся он.
– А теперь вы ее забросили?
– Не совсем. Иногда у меня возникает желание помучить себя, и тогда я вынимаю скрипку из футляра и извлекаю из нее ужасный скрежет и визг.
Дина улыбнулась.
– Зато ваши родители довольны.
– Они умерли. Я живу один.
Улыбка застыла на ее губах, и она уже собиралась сказать, как сожалеет, но Рустам опередил ее.
– Теперь от моей игры страдают только соседи. – И молодые люди дружно засмеялись.
С тех пор они всегда сидели на концертах рядом, и через неделю Дина позволила угостить себя во время антракта водой «Магнолия». Когда они потягивали в фойе питье из холодных бутылок, глядя как причудливо оседают на стекле пузырьки, к ним подошел мистер Тоддивалла.
– Как тебе, Рустам, первое отделение? На мой взгляд, спорное исполнение. Флейтисту, если он и впредь собирается концертировать, надо основательно заняться дыхательной гимнастикой. – Мистер Тоддивалла не уходил, дожидаясь, чтоб его представили Дине. Собственно, для этого он и подошел. Потом он запрыгал к следующей жертве.