Хронометр-5. Издание группы авторов под редакцией Сергея Ходосевича. Январь 2019 - стр. 21
Пошел Вася выносить мусор в гололед, поскользнулся, упал и вернулся домой с синяком под глазом.
Увидев своего примерного мужа с синяком, Ольга охнула и с какой-то неясной надеждой спросила:
– Неужто подрался, Васенька?
– Еще чего, – буркнул Василий и осторожно потрогал распухший глаз. —
Поскользнулся на улице. Гололед, а никто не посыпает песком. Непорядок это!
Утром Бобриков, несмотря на травму, был на работе. И тут же столкнулся с
непривычной для него ситуацией: на него стали обращать внимание!
– Хорош фингал! – первым сказал Мазыкин. – Неужто ты, Вася, наконец-то
застукал свою с этим… Ну, не прикидывайся шлангом, все же знают, с кем…
Да, если у тебя такой синячище, представляю, что стало с рожей этого прохиндея! Молодец!
Бобриков, не зная что сказать, ошеломленно потрогал вдруг занывший с удвоенной силой подбитый глаз. Что за ахинею тут ему нагородили?
– Это я упал, когда мусор выносил, – уныло сказал он в спину уходящему Мазыкину. Но тот его уже не слышал.
– Я всегда говорил, что Бобриков еще тот фрукт! – обрадованно заявил
Скворцов. – А то: «Я не пью, у меня свои принципы!» Небось, наелся вчера? И почему ты пьешь в отрыве от коллектива? Был бы с нами, мы бы тебя в обиду не дали…
И тут что-то дрогнуло в душе морально устойчивого Бобрикова.
– Да было дело, – нехотя сказал он под одобрительные смешки сослуживцев, прислушивающихся к их диалогу. – Иду я, значит, вечерком с одной. Ну, тут подваливают трое. «Дай, – говорят, закурить. – И иди дальше. Без бабы». Ну, я им и дал. Прикурить… Надолго запомнят! Правда, и сам вот подставился…
К концу дня Бобрикова вызвал к себе шеф. Плотно прикрыв дверь, он с нескрываемым любопытством посмотрел на подчиненного.
– Ты, Василий, вот что, – сказал шеф. – Все понимаю. Сам, можно сказать,
такой. Но зачем же так зверски избивать людей, ломать им руки, ноги? И разве можно тебе-то, с такой чистой репутацией, таскать в ресторан сразу по три девицы? Поаккуратней надо быть, Василий. Ты меня понял?
– Понял! – гаркнул Бобриков.
– Вот и ладненько! Работник ты хороший. Да и мужик, я вижу, что надо.
Иди, работай! Да, кстати, что в субботу делаешь? Приглашаю к себе – моя
на неделю сваливает к теще. И пару телок с собой не забудь прихватить.
Чур, для меня – блондинку!
Вечером того же дня вдрызг пьяного Бобрикова прямо из дома забрала милиция: сначала он во дворе избил управдома – за гололед, а потом и жену, не объясняя за что.
Теперь уже Ольга ходит с подбитым глазом и всем горделиво говорит:
– А моему-то пятнадцать суток дали. За дебош! Пусть только выйдет, уж я ему, алкашу, задам!..
Желанный
Мое имя мне всегда нравилось. Потому что в той казахстанско-русской деревне, где рос, я один носил его. Полно было Николаев, Михаилов, Петров и других пацанов, а Марат – один! И когда кто-нибудь спрашивал, почему меня так назвали, я гордо отвечал, что в честь французского революционера Жана Поля Марата. И совершенно не связывал это имя со своим татарским происхождением.
Лишь много позже я выяснил, что вообще-то мои родители назвали меня арабским именем Мурат – среди тюркских народов большинство имен людей имеют арабское происхождение, как, впрочем, среди славянских – греческое. Дома-то мать с отцом и называли меня, как положено, Муратом. Но улица быстро переиначила мое имя в Марата – мы же были советские, и воспитывались на героическом прошлом как своей страны, так и других, переживших революции.