Хроники возрожденного Арканара - стр. 45
В-вторых, президент говорит о «традиционных» религиях. Однако, ни один закон такого понятия не содержит. Более того, в светском и в правовом государстве в принципе не может существовать разделения на «традиционные» и «нетрадиционные» религии. В России встречаются пантеисты и язычники, даосисты и конфуцианцы (не говоря уже о приверженцах саентологии) – как быть с ними? Будет ли реализовано их право на то, чтобы их детям преподавали историю и культуру «их» религии»?
Но если даже оставаться в рамках четырех «традиционных религий» (христианство, ислам, иудаизм, буддизм), то, скажем, не все православные придерживаются «версии РПЦ» – есть, например, старообрядцы: что делать их родителям? А как быть католикам, лютеранам, баптистам? Иудаизм тоже не представляет собой единого течения…
Да, нам говорят о «добровольности» и «альтернативности». Но это в теории. А на практике еще можно поверить, что в Москве или в Петербурге сумеют найти необходимое количество преподавателей, чтобы обеспечить все возможное многообразие выбора вариантов обучения. Но трудно поверить, что в провинции (в малых городах или селах) реально смогут организовать несколько групп в школах, в зависимости от выбора родителей. Куда более вероятно, что всех постараются подстричь под одну «гребенку», заявив родителям, что учителей мало, и потому «берите, что есть». Скажем, предложат выбирать лишь между православием и светской этикой. Между тем, речь идет не о факультативном, а об обязательном предмете.
В-третьих, «эксперимент» предлагается начать в четвертом классе (последняя четверть) и завершить в пятом классе (первая четверть). Мол, «учащимся в возрасте 10–11 лет в большей мере присущи такие социально-психологические характеристики, как бесконфликтность, мягкость, доброта, сопереживание, что созвучно содержанию указанных учебных курсов». Что же, преподавать детям в этом возрасте историю религии можно – вот только надеяться на осознанное восприятие предмета нельзя.
Ну не могут четвероклассники и даже пятиклассники понять в такие годы историю вообще, а историю религии – тем более. Зазубрить – да, наверное, смогут. Но не больше. В этом возрасте ребенок, как уверен, например, учитель с 30-летним стажем и депутат Мосгордумы Евгений Бунимович, не знает ни слова «этика», ни слова «религия», ни слова «светский» – и не должен их знать! Этот курс нам представляют как «духовно-нравственное воспитание», то есть – будут говорить о нравственности – но представление о ней в этом возрасте сформировать невозможно. Задумываться на «нравственные» темы подростки начинают, хорошо если, лет в 12–13, а многие и позже.
Значит, это будет не обучение, а программирование. Которое, скорее всего (нет сомнения: именно на это и рассчитывают в РПЦ, которая много лет добивается обучения православию в школе под маскирующими названиями) приведет к возникновению у детей убеждения, что только та религия, которой их учат, и есть истинная. Правда, возможен и обратный эффект – как это происходило с «законом божьим», который, как известно, был самым ненавистным предметом в школах Российской империи: его преподавание вырабатывало отторжение к православию…
Весьма сомнителен, заметим, и упомянутый выше тезис (традиционно навязываемый представителями РПЦ, а теперь излагаемый уже от имени Минобрнауки) о «духовно-нравственном» воспитании, которое достигается путем изучения религиозной культуры. Покойный патриарх Алексий Второй выражался предельно ясно (тогда, заметим, РПЦ яростно сопротивлялась курсу истории мировых религий): «школьный предмет по истории мировых религий не способен стать адекватной заменой «Основам православной культуры», поскольку история религий не даст нравственного стержня человеку».